Сыны Семаргла

Оглавление

— Да, уж спасибо ему, но я был бы рад уйти отсюда, — отметил наследник, и, оглядев комнату, передернул плечами. — Мне здесь не по себе как-то. Аилоунен улыбнулся, затем внимательным, не детским взором посмотрел на Святозара, точно оценивая его, и его силы, и негромко пояснил:

— Оно— то и понятно, почему тебе здесь не по себе как-то… Но меня тревожит другое, хватит ли у тебя сил дойти до дома Оскидия?

— Ох! — недовольно зыркнув на правителя, откликнулся Святозар. — Уж поверь мне Аилоунен… мне так часто приходилось не только в этой жизни, но и в прошлых терять сознание, терять свои силы, но потом подниматься и продолжать бой… Что можешь не сомневаться, до дома Оскидия я точно дойду. Аилоунен еще мгновение помедлил, все так же внимательно обозревая наследника, засим обвел своим сияющим взором стены и потолок комнаты, как-то криво улыбнулся, да порывчато кивнув, направился к двери.

Глава десятая

Аилоунен и наследник, пройдя сквозь распахнутый дверной проем, вышли из комнаты и оказались в широком коридоре с высоким потолком.

Стены и потолок в коридоре были нежно-розового цвета и украшены великолепными живописными изображениями деревьев, с длинными, извивающимися корнями и ветвями. На этих долгих ветвях висели круглые, желтые камни сердолика и яшмы, да остроносые, узкие зеленые нефриты, соответственно символизирующие плоды и листья. Выйдя в коридор, Святозар на миг остановился и осмотрел необычайно красивые стены, а потом поспешил вслед за стремительно уходящим вперед Аилоуненом. Миновав коридор, где по правую сторону поместилось несколько закрытых розовых дверей, они подошли к каменной, широкой, белой лестнице, поверх ступеней каковой лежал светло-красный, ворсистый ковер, и начали неспешно спускаться вниз. С одного бока лестница упиралась в стену, такую же розовую, как и коридор, а с другой стороны завершалась крученными белыми балясинами перил, в которые были вставлены желто-красные камни нефрита. Лестница, один раз грациозно изогнувшись, привела Аилоунена и Святозара в огромный зал, из коего вправо и влево уходили коридоры. Сам же зал был темно-розового цвета и стены его были дивно расписаны крупными красными птицами, у которых глаза заменяли ярко-голубые камни бирюзы, а вместо клюва красовались багряные камни яшмы. В зале находились Лесинтий, Винирий и Фонитий, они стояли невдалеке от лестницы и тихо разговаривали, но увидев спускающихся правителя и Святозара замолчали. Подле лестницы, со стороны перил на низкой, длинной лавке сидел весьма полный, маленький, не намного выше Аиулонена, человек с седенькой, почти лысой головой, в дорогом, розового цвета парчовом, длиннополом одеянии. Когда Аилоунен и Святозар показались на лестнице, маленький человек торопливо поднялся с лавки и низко поклонился по первому правителю, а засим наследнику.

— Так, Сенофий, — обратился к человеку Аилоунен, неспешно ступая по лестнице. — Сегодня ты еще будешь ночевать здесь, а завтра с утра, я разберу этот дворец, и построю на его месте жилище для людей… Ну и для тебя конечно. У тебя я так понимаю, семьи нет… может брат есть, или сестра?

— Нет, ваша светлость, — ответил каким-то грудным, наполненным скрипом и стонами голосом, бывший тофэраф и склонил голову. — Нет у меня ни семьи, ни брата, ни сестры… я… я ваша светлость …это значит…

— Замолчи, — властным голосом сказал Аилоунен и поморщил нос. — Не зачем это слышать ни мне, ни тем более наследнику, ему только, что полегчало… Но ты еще не стар Сенофий, может успеешь жениться, да детей завести, кто ж знает… А пока подумай, что будешь делать, каким трудом будешь жить.

— Да, я же, ваша светлость, — вздохнув, заметил Сенофий, и его лицо обижено перекосилось. — Кроме как есть, да командовать, да пить и распутничать ничего не умею.

— Ваша светлость, — обратился к правителю Фонитий, и, шагнув в сторону лестницы замер в нескольких шагах от уже спустившегося с нее Аилоунена. — Мой брат работает гончарным мастером в Артарии, я попрошу, его он возьмет Сенофия себе в ученики.

— В ученики, — улыбаясь, откликнулся правитель и насмешливо оглядел полного, немолодого Сенофия. — Ну, это будет для него прямо-таки спасением…Отведи его Фонитий завтра к своему брату и пусть он поживет пока у него… Мало надежды, что он научится гончарному мастерству… но хотя бы будем помогать твоему брату и то хорошо, не будет бездельничать и тунеядствовать, так как он делал все время до этого.

— Ваша светлость, — взмолился Сенофий, и, сложив ладони, вместе прислонил их к своему выпученному животу. — А может меня сегодня отведут, что же я буду делать, тут целую ночь. — Сенофий испуганно оглядел розовые стены своего зала, и, понизив голос до скулящего шепота, произнес, — в этом вертепе распутства.

— Замолчи, — раздраженно отозвался Аилоунен и так глянул на бывшего тофэрафа, что тот схватился руками за перила, боясь упасть… уж так его, качнуло из стороны в сторону от гневливого взора правителя. — Ты ведь не до такой степени глуп, чтобы не понимать, какой чистый и светлый человек наследник Восурии. И ему совсем не надо знать, какой грязный… и… — Аилоунен на миг прервался, его губы презрительно дрогнули, он сделал еще шаг, и, сойдя с последней ступеньки, повернул направо да неторопливо направился к коридору, на ходу негромко добавив, — если хочешь отсюда уйти сегодня, сам проси об этом Фонития. А мне некогда этим заниматься и об этом думать, для меня важнее ноне, чтобы Святозар, отдохнул, и успокоилась его душа от всего пережитого и увиденного. Наследник, спустившийся со ступеней лестницы, улыбнулся проявленной заботе прозвучавшей в словах друга, и, бросив последний взгляд на беспокойно вздрагивающего всем телом и кивающего головой Сенофия, поспешил вслед за правителем. Аилоунен меж тем миновав зал, вошел в полутемный коридор, оканчивающейся широкими, двухстворчатыми, стеклянными дверьми, украшенными изображениями розовых цветов. Сразу за наследником не отставая ни на шаг, двинулись Лесинтий и Винирий, а Фонитий остался в зале, тихо беседуя с Сенофием, который плаксивым голосом начал, что-то выпрашивать у бывшего своего подчиненного. Аилоунен, Святозар и воины миновали коридор, и, открыв дверь, вышли наружу, прямо на площадь туда, где раньше стояло жрище.