Сыны Семаргла

Оглавление

— Друг мой, тебе надо отдохнуть. Ты очень плохо выглядишь, вся эта борьба, которую мы ведем, я, как погляжу, изматывает тебя. Знаешь Оскидий, отведи наследника Восурии отдыхать, ему нужно отоспаться.

— Да, — поднимаясь с сиденья, согласился Святозар. — Ты, прав, Аилоунен мне надо отдохнуть, а то у меня нет сил… Многие месяцы меня изводили болью раны, а теперь у меня такая же боль в душе. Наследник вышел из-за стола, и направился вслед за поднявшимся Оскидием, двинувшим свою поступь в комнату для гостей.

— Ну… ну… ну… — покачав головой, заметил Аилоунен, и бросил недовольный взгляд на Святозара. — Мне нужно, мой друг, чтобы ты был силен, как твой отец ДажьБог… И знаешь не стоит тебе изводить себя, поверь мне, восуры никогда не станут похожими на руахов, приолов и гавров. Святозар услышал молвь правителя и немедля остановился, а засим и вовсе вернувшись к столу, нанова опустился за него, и изумленно посмотрев на правителя, вопросил:

— Откуда ты знаешь, что я боюсь за восуров?

— Ах, друг мой, — положив вилицу на стол, ответил правитель. — Твоя душа так измотана… Уж я и не знаю, что тебе снится там ночью, но мне приходится несколько раз подниматься, чтобы снять тревожащие тебя мысли и направить твой сон в спокойное русло…. — Аилоунен смолк, поправил на своей голове венец правителя, так, чтобы выпавшая из-под него прядь волос не лезла в глаза, и ровным голосом продолжил, — не тревожь себя этими мыслями. Никогда восуры не станут подобны моему народу… потому как вы до сих пор живете в деревянных домах, а выше всего на свете ставите свою волю. А вольный человек никогда не упрячет себя в каменно-золотые дворцы… Посмотри на себя, — Аилоунен протянул руку и указал на наследника. — Как скромно ты одет Святозар, на пальце у тебя лишь один перстень, да и тот — дар царя Альма. Нет! ни тебе, ни твоему народу, я уверен, не грозит потеря веры и воли… Вы так и будете идти в бой, снимая с себя опашни и рубахи, показывая свою удаль и смелость не только врагам, но и самой смерти. Дети ДажьБога — вот кто такие восуры… Иди, мой добрый друг, иди отдыхать и не тревожь свою душу тем, что никогда не сбудется. Святозар поднялся, немного постоял около стола, словно собирался сказать, что-то переполняющее тревогой его душу, наполненному мудростью мальчику-правителю… Словно пытаясь снять с себя тот груз, который последние дни так изводил его и не давал покоя…

Одначе посем он глянул прямо в обжигающие голубые глаза Аилоунена, которые успокаивали и предавали силы, и, вздохнув, пошел в комнату для гостей, куда Оскидий уже открыл дверь. В той комнате были, как и в кухне, белые, чистые стены и потолок, точно окрашенные только что. Два широких ложа стояли друг напротив друга, одно слева, а другое около окна, справа. В комнате также находился небольшой, круглый стол, придвинутый к стене как раз супротив двери, а обок него стояло два мягких, бурого цвета сиденья с большими ручками, укрытых ворсистыми коврами. Святозар выбрал ложе около окна, и, поблагодарив Оскидия, направившись к нему, принялся снимать с себя опашень и пояс. Оскидий меж тем низко поклонился наследнику, и, выйдя из комнаты, прикрыл дверь. Святозар положил вещи на сиденье, а после устало опустился на ложе. Он медленно снял с себя чоботы, и, поставив их на гладкий, деревянный пол, прилег на ложе, положил голову на плотную, овальную подушку да задумался над словами Аилоунена. Без сомнения правитель хотел успокоить его, хотел снять с его души тревогу… но сам наследник слишком хорошо теперь понимал, что духовная гибель народа неизбежна и вряд ли ее избегут восуры… Святозар порывисто вздохнул, закрыл глаза и моментально заснул. Первое время ему снилась площадь, жертвенник и растерзанное на части тело… тело молодого мужчины, с застывшей на лице личиной ужаса, боли и страха. Святозар смотрел в это застывшее навсегда выражение ужаса, и ему казалось, что этого мужчину он где-то видел, он даже был с ним знаком, а может, когда-то дружен. Наследник внимательно вглядывался в черты его лица, и внезапно заметил, что тонкие губы мужчины, красно-синего цвета, стали тихо шептать слова, прося его о помощи. Впрочем, не в силах ему помочь, не в силах даже протянуть руки, Святозар хотел было закричать, но потом услышал тихий, тихий свист трель, успокаивающий его возбужденный разум и плачущую душу, а миг спустя пред ним полетели яркие круги: зеленые, синие, красные и желтые. Они кружились, переливались, переплетались между собой, а иногда сталкивались и точно лопаясь, разлетались на множество крошечных капелек, и тогда слышал Святозар, словно через плотный туман, тихие слова вечного сказа: «Вспомним о том, как сражались с врагами отцы наши, Которые с неба синего смотрят на нас и хорошо улыбаются нам. И так мы не одни, а с отцами нашими. И мыслили мы о помощи Перуновой, и видели, Как скачет по небу всадник на белом коне. И поднимает Он меч до небес, и рассекает облака и гром гремит, И течет вода живая на нас. И мы пьем ее, ибо все то, что от Сварога, — то к нам жизнью течет. И это мы будем пить, ибо это— источник жизни Божьей на земле».

Глава одиннадцатая

Святозар проснулся, как ему показалось, глубоко за полдень.

Потянувшись на ложе, он ощутил в своем молодом теле силу и мощь, а внутри себя вроде успокоенную душу, и, улыбнувшись той, тишине, оная царила внутри и кругом него, резко сел. Наследник повернул голову, и посмотрел на соседнее пустующее ложе, перевел взор и глянул на придвинутое к нему сиденье, где лежало аккуратно сложенное чистое белье: белые штаны, рубаха и лазурный опашень, все созданное Аилоуненом для него. Святозар, будто наполненный новой жизнью, поднялся с ложа в очень приподнятом настроении, и принялся переодеваться да обуваться, а после оправив на себе опашень, подпоясался, и пошел к двери. Он неторопливо открыл дверь и вышел в общий зал, где за кухонным столом сидела Лиренсия, и тихо напевая, мелко нарезала капуста в большую чашу. Женщина подняла голову, и, увидев наследника, радостно улыбнулась ему, да наполненным мягкостью голосом, молвила: