Из золотых полей

Оглавление

— Ну, входи, — сказал Огастес Стэндиш. Он провел Нэйта через боковую дверь и повел вверх по крутой узкой лестнице.

— Моя невестка устраивает мне жуткие сцены, если я опаздываю к обеду, — сказал он, — так что надо поторапливаться. — Потом он сообщил, что к обеду в доме принято переодеваться в вечернее платье — еще один вопрос, в котором его невестка всегда очень щепетильна. Пожалуй, Нэйту подойдет костюм, который носил один из его внуков.

Рукава и штанины костюма оказались слишком длинны. Мистер Стэндиш дал Нэйту булавки, показал, как ими пользоваться, снабдил его рубашкой, воротничком, запонками и сам сноровисто все застегнул и приладил. Но подходящих туфель у старика не нашлось.

— Держи свои сапоги под столом, — сказал он Нэйту, — и все будет в порядке.

Нэйту пришлось поверить ему на слово; сам он чувствовал себя словно разодетый цирковой медведь, которого он видел когда-то в столице штата на ярмарке. Но у мистера Стэндиша, успел подумать он, вид тоже ужасно глупый, хотя на нем костюм сидит хорошо. Однако в воздухе уже витал аппетитный запах, а ему было необходимо поесть.

Этот обед Нэйт запомнил на всю жизнь. Стол был, пожалуй, такой же длины, как его дом на ферме, а зал настолько велик, что его стены терялись в потемках. За столом было светло точно днем — Нэйт насчитал на нем две дюжины свечей в высоких блестящих канделябрах. Но ярче всего сияло ожерелье на шее леди, которая сидела во главе стола. Это была та самая невестка, которую старый Стэндиш так побаивался. Но она была совсем не похожа на женщину, которая закатывает истерики и орет, если ты опаздываешь к столу. Она была красавица со светлыми волосами, уложенными на голове крупными локонами. Один из локонов свободно ниспадал прямо перед ее левым ухом. Он доходил ей до плеча — до обнаженного плеча. Нэйт никогда еще не видел, чтобы одетая женщина настолько оголяла тело. Пышные присборенные рукава ее красного платья выглядели так, словно они тянули все платье вниз, чтобы открыть плечи и порядочную часть груди. Причем груди очень даже красивой. Она поднималась двумя небольшими холмиками под красным кружевом, обрамлявшим вырез платья. Шея леди была также обвита красным, и это наверняка были рубины, Нэйт нисколько не сомневался в том, что это именно они. Каждый красный камешек был окружен бриллиантами — а ведь так оправляют только настоящий рубин! У Нэйта из головы не шел вопрос: сколько же такая штука может стоить? Наверняка достаточно, чтобы построить на эти деньги фабрику или завод. Нэйт вспомнил те радужные надежды, с которыми он шел к старому мистеру Стэндишу, и почувствовал, что готов разреветься, как ребенок.

«Это просто потому, что я голоден, — подумал он. — Сколько же еще сидеть, пока подадут еду?»

— Мистер Ричардсон.

— Да, мэм? — Нэйт повернулся к сияющей леди.

— Вы любите ездить верхом?

— Да, мэм, стараюсь ездить всегда, когда есть такая возможность, — ответил Нэйт. Он все еще чувствовал горячую ричмондскую дорогу под своими босыми ногами.

Миссис Стэндиш улыбнулась. У нее была прелестная улыбка, освещающая все лицо.

— Превосходно. Вы должны погостить у нас до следующей охоты. Вы, конечно же, сможете выбрать себе подходящую лошадь. Мой старший сын — наш оберегермейстер, он сделает все, чтобы вы хорошо провели время.

Нэйт не мог взять в толк, о чем она говорит. Во-первых, этого ее сына не было за столом. Здесь не было никого, кроме него самого, старика, тихой женщины, которую он поначалу принял за мужчину, и дамы в красном платье.

— Моя дочь не любит охоты, — продолжала она. — Такая жалость, не правда ли? Я все время твержу ей, что она не права. Ведь амазонка так идет женщине.

И она улыбнулась легкой игривой улыбкой, глядя на женщину, сидящую рядом со стариком.

Стало быть, это ее дочь? А со стороны показалось бы наоборот. В противоположность своей матери дочь выглядела бесцветной, изможденной и тощей как жердь. Даже ее волосы казались скорее седыми, а не серебряными, не то что у матери. Может быть, это оттого, что они зачесаны назад и туго стянуты в узел на затылке, но Нэйт так не думал. Они правда казались серыми, как и ее кожа. И платье на ней тоже было серое. В комбинезоне она смотрелась куда лучше.

К столу приблизился пожилой негр. На нем, как на старом Стэндише и на Нэйте, был фрачный костюм. На руках у наш были надеты белые перчатки, и он держал серебряный поднос, уставленный серебряными кастрюльками. Нэйт с благодарностью втянул носом воздух. Наконец-то еда. Но оказалось, что время есть еще не пришло. Он сидел и с изумлением наблюдал за странным ритуалом, который разворачивался у него на глазах. Чтобы еще больше затянуть дело, кастрюли не были сразу же поставлены на стол. Вначале поднос был предложен миссис Стэндиш, и она положила что-то ложкой из каждой кастрюли на свою тарелку. Затем негр проделал длинный путь к ее дочери, чтобы та тоже могла положить себе еду. Затем, оставив старика сидеть голодным, он обошел половину длинного стола, чтобы предложить поднос Нэйту. «Сколько времени тратится впустую, — подумал Нэйт. — Я бы давно уже мог все съесть».

К его радости, пища была приготовлена без затей, и ее было много. Он положил себе большую гору оладий, коровьего гороха и тушеного мяса, похоже, кроличьего. И принялся за оладьи, орудуя столовой ложкой, которая была положена возле его тарелки.

— Мое любимое блюдо, Кэтрин, — сказал мистер Стэндиш. — Люблю тушеное мясо. Только в этом виде мои старые зубы могут справиться с олениной.

Он улыбнулся своей внучке, она улыбнулась в ответ и на мгновение стала похожа на мать.