Судьба-Полынь Книга I

Оглавление

115

Никто не поднял крик, не попытался скрутить осмелевшего пленника. Врагов нигде не было видно.

У похитителей нет больше нужды сторожить его? Уверены, что никуда не денется? Конечно, на что способен избитый до полусмерти, сломленный человек. «А вот тут, ребятки, вы ошиблись!»

Воздух дрожал от влажности, казался липким и мерзким. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание десятника.

Лачуга располагалась на мшистом островке посреди топи. Рос здесь только зеленый камыш да еще низкий кустарник, окантовывающий островок. Неподалеку от лачуги темнело выжженное пятно. Очень старое кострище. Даже красноватые камни, из которых сложили когда-то очаг, разрушились от влаги и времени. С островка вел веревочный мост. Он тянулся к точно такому же огрызку земли, усаженному кособокими домишками. Мост частично погрузился в зловонную воду, вместо поручней — старые, истершиеся канаты.

«Не проще найти бревно и на нем переплыть на ту сторону? — мрачно подумал десятник, представляя, каких трудов будет стоить пройти по мосту. — Знать бы, какие твари обитают в жиже».

Их родной лес граничил с Плачущими топями. Болотистые земли кишели ядовитыми змеями, хищными ящерами и пиявками, размером с руку взрослого мужчины.

«В бездну всех!»

Риск есть всегда.

Тяжело, с болезненной неловкостью переваливаясь на израненных ступнях, направился к мосту.

Ноги дрожали, разъезжались на влажном мху. Десятник опустился на четвереньки и пополз. Было противно и стыдно, но гордость стерпит. Выжить любой ценой и отомстить правильнее, чем погибнуть напыщенным глупцом. Он должен выжить. Должен найти своих и предупредить об опасности. Значит, будет ползти и хлебать грязь, если потребуется для спасения. Не много чести, зато силы сохранит. Каждая капелька пригодится. Возможно, придется уходить с боем.

Воин заметил небольшой пенек у моста. Смутно удивился. Вроде мгновением раньше его здесь не было… Но поручиться за здравость своего рассудка не мог. Реальность давно дала трещину. Поэтому просто пополз дальше… и едва успел увернуться от усаженного мелкими загнутыми когтями щупальца. Спасло чутье, отточенное за годы службы в армии.

Откатившись, недоуменно покосился в сторону пня. Удар пришел оттуда.

— Твою мать! — со злым восхищением прорычал десятник. — Мимик!

Он всегда считал рассказы о этих существах выдумками. Но… Прямо перед ним находилось то, о чем частенько баяли вечерами у костров в племени мархов. Похожий на медузу бесформенный комок с парой выпученных темно-зеленых глаз и длинным щупальцем, болтающимся по земле. Мимик был размером с кошку, но еще с детства хорошо запомнилось, что не стоит доверять скромным размерам уродца. Даже такое мелкое существо способно проглотить человека. Растечется по телу студенистой жидкостью и обглодает до костей. Твари могли прикидываться камнями, бревнами, пнями и даже мелкими животными, вроде белок или енотов.

И эта премилая зверюшка сейчас глядела на него. Плотоядно, оценивающе.

Воин еще дважды увернулся от щупальца, затравленно огляделся в поисках оружия. На проклятой кочке посреди топей не было ничего подходящего! Разве что булыжники из кострища…

Он поспешил к пепельной проплешине, ругая себя, что не додумался сразу прихватить пару каменюк. На полпути уродец его настиг. Двигалась тварь на удивление быстро. Щупальце оплело ногу, рвануло так, что десятник едва не разбил лицо об землю. Ильгар пнул тварь, нога утонула в ожившем студне, и там, где плоть мимика коснулась обнаженной кожи, моментально вспухли сочащиеся гноем волдыри.

— Пошел прочь, недомерок! — сухой голос неожиданно резанул по ушам. Мимо десятника проскользнула тень, обдав гадким запахом немытого тела. Послышался шлепок, затем противный писк, сменившийся всплеском.

Над воином навис худой старец, опирающийся на весло. Седые спутанные космы доставали плеч, в бороде застряли сухие травники. Сам бос и облачен в тряпье.

У берега покачивалась крохотная лодка, в которой и одному человеку тесно.

— Совсем обнаглели, твари, — пропыхтел старик, возвращаясь к лодке. Намотав на кулак чал, спрыгнул в нее.

— Постой… — слабо проговорил Ильгар. — Забери меня отсюда, старик. Забери!

Лодочник недоуменно покосился на него. Хмыкнул, обнажив черные пеньки зубов и, ничего не произнеся, заработал веслом. Вскоре о старом спасителе напоминало только шепелявое пение.

Десятник обессилено рухнул на живот.

— Такого просто не может быть… Я сплю. Или брежу…

Взявшиеся невесть откуда слепни и мухи прожужжали обратное. Пришлось вновь воздеть себя на ноги и толкнуть к кострищу. Мало ли кто еще встретится на пути. Распихав камни по карманам, побрел обратно к мосту.

Хотелось пить. Желудок протестующее урчал, напоминая, что хозяин и так слишком много времени провел впроголодь. Гадкие похлебки незнакомцев не в счет, питательности в них не больше, чем в миске воды.

Ильгар ступил на узкие дощечки, сделал пару шагов, чувствуя себя бродячим трюкачом. Только вместо брусчатки под ним бултыхалась топь, и восторженных криков зрителей что-то не раздавалось.

Дважды десятник оступался, и лишь веревочные ограждения спасали его. Волею какого-то чуда старые канаты выдержали немалый вес.

Ильгар перебрался на другой остров. Успех придал сил, заставил встряхнуться. Вооружившись камнем, жнец ввалился в ближайшее жилище. Снаружи и изнутри домики выглядели покрепче его лачуги. Тростник на полу лежал свежий, щели между досками законопачены мхом. Очага в доме не имелось, зато вдоль стен громоздились кучи тряпья — лежанки или что-то вроде того.