Коло Жизни. Зачин. Том 2

Оглавление

– А, что гомозуль позволил вам раненной стоять? – в голосе Кали-Даруги прозвучало такое негодование, что, верно, окажись тут Двужил, она б его им испепелила.

– Ну, да, конечно, стояла, – поколь посмеиваясь, продолжила говорить девушка и теперь неспешно согнула ноги в коленях, проверяя как там они себя ощущают. – Он вызвал меня во двор и вычитывал, я же тогда считалась ратником. Хорошо еще, что на Ребячий мешок не позвал, я б точно до него не дошла.

– Какая неразумность поведения, – недовольно молвила рани Черных Каликамов и покачала головой, отчего берилл в кольце, вставленном в ноздрю, засветившись, мигнул фиолетовым отливом.

– Он мне также сказал… Сказал, что я неразумная, – отметила юница и затаенно зыркнула на берилл демоницы.

– Нет, я не про вас дорогая госпожа, – участливо протянула Кали-Даруга и неторопливо поднялась со своего стула. – Я про гомозуля, такая неразумность, не бережливость в отношении вашего здоровья. – Однозначно в ее речи слышалась нескрываемая досада не только на творения Расов, но и на них самих. – Об этой беспечности я не раз слышала от своих сестер, каковые жили подле Расов, но наблюдать это самой многажды сложнее. Надобно будет о том доложить Родителю при встрече, а впрочем, чего ждать от созданий, коли сами Расы таковые сухие, словно опадающая во времени листва.

В комнату бесшумно вошла Кишори, по-видимому, услышав ее поступь на лестнице рани и поднялась. Служка принесла серебряное блюдо с едой укрытое сверху белым широким ручником.

– Только можно я сама поем? – незамедлительно вопросила Влада, и распрямила полусогнутые в коленях ноги, одергивая книзу подол рубахи. – Не хочу, чтобы меня кормили. Я уже достаточно поправилась.

– Хорошо, госпожа, – ответствовала Кали-Даруга, и, шагнув к ложу девочки, подсунула ей под спину подушку и укрыла ноги скинутым в бок одеялом. – Одначе я побуду подле, абы коль утомитесь вас докормить. Вам нужно еще дня два, чтобы полностью восстановиться.

Кишори подойдя к ложу с иной стороны, опустила, на мгновенно выскочившие с под дна плотные долгие ножки, блюдо, таким образом, что оно поместилось над вытянутыми ногами юницы. Убрав ручник с блюда, служка низко поклонилась Владе, и, единожды, рани, да отошла в сторону, миг спустя и вовсе покинув помещение. На блюде, что теперь стояло перед девочкой в глубокой стеклянной, темно-синей мисе находился нежный, ароматный суп из бледно-кремовой глади, которого выглядывали весьма любимые Владелиной креветки и кусочки крабового мяса. Тонкие лепешки хлеба свернутые уголком лежали на плоской тарелке. На иных тарелях поместились густо украшенные зеленью небольшие, жареные шарики из краба сверху слегка сбрызнутые зеленоватым соусом, и салат из морепродуктов, сыра, грибов справленного сметаной. А большая, хрустальная братина была полна желтого и очень сладкого сока из яблок.

– Ох, я столько не съем, – оглядев значительное количество еды, протянула девушка и взяла в правую руку ложку.

– Желательно это съесть, госпожа, – заботливо проронила Кали-Даруга, все поколь не отходя от девочки и словно намереваясь в тот же миг, как она ослабеет от махания ложкой, прийти на выручку и допихать остатки снеди в рот. – Но ежели не будет желания не стоит себя заставлять. Одначе, чтобы были силы прогуляться в ближайшие дни надо кушать хорошо, дорогая госпожа.

Влада туго вздохнула и всеми фибрами жаждая… мечтая подняться с ложа и погулять принялась степенно есть.

Глава двадцать четвертая

Рани Черных Каликамов вышла из дома и на малость задержавшись подле проема изгороди, непререкаемо властно дохнула назад провожающей ее демонице, при том даже не повернув головы:

– Сандхия, пока госпожа спит, обмоете ее и разотрете. И будьте осторожны, ибо сон госпожи не так крепок, не пробудите, не напугайте! То днесь недопустимо. Я вмале возвернусь.

Кали-Даруга шагнула вперед, и, приблизившись к краю самой изгороди, подняла вверх руку, легохонько дотронувшись до черепа лошади венчающего вертикально вбитый кол, к коему крепился плетень. И тотчас в ее венце густо замерцали сапфиры, а прозрачный щит, подобно перевернутой полусфере, смыкающий и изолирующий дом рани, и бесценную, живущую в ней лучицу от земного вмешательства, едва зримо заколебался. Мелкая зябь пробежала пред Кали-Даругой и вроде на доли секунд разошлась в стороны арочным проходом. Демоница спешно ступила в данное раззявленное пространство и вышла из рубежа щита, оный немедля опустился позадь нее ребристой прозрачной поверхностью. И рани Черных Каликамов в тот же миг услышала множество звуков округ себя: голоса людей, духов, гомозулей, альвов; стук молота в кузнице; удары тренировочных мечей из Ребячьего мешка; песни птиц звучавшие в раскинувшемся позадь ее жилища лесу. Легкий ветерок всколыхнул черные завитки волос рани, выбивающиеся из-под венца и малость прикрывающие ушные раковины. Демоница совсем чуть-чуть постояла подле изгороди недвижно, словно наслаждаясь таким теплым, светлым днем, а после весьма скоро направилась к центральной улице поселения по широкой мостовой нарочно для того проложенной к ее дому. Встречающиеся по мере ходьбы Кали-Даруги духи, альвы, гомозули, люди совершенно ее не интересовали… Не их испуганные взгляды, ни низкие поклоны ничего не могло задеть рани. Все… все ее мысли, вся ее сущность была наполнена заботой, по благополучию лучицы и продлению жизни девочки. На малеша рани придержала свою поступь уже подле самой лестницы в капище и резко развернувшись, поелику ей была присуща стремительность как таковая, воззрилась на дотоль идущую следом за ней Вещунью Мудрую. И та остановка и незначительной кивок демоницы, свидетельствовал о том, что она готова поговорить с царицей белоглазых альвов. Вещунья Мудрая днесь значительно прибавила шагу и спешно приблизившись к рани Черных Каликамов, остановившись в шаге от нее, замерла, не забыв склонить свою голову.