Сюзанна и Александр

Оглавление

136

— Я вам бесконечно признателен, господин де Бурмон, что вы взяли на себя обязанность развлечь мою супругу.

— Никогда не делал ничего более приятного. Однако, как говорится, пора и честь знать. Безусловно, внимание мадам дю Шатлэ теперь принадлежит вам.

Они раскланялись и обменялись еще несколькими словами, в которых очень чувствовалась натянутость. Сознавая, что их отношения становятся напряженными, я тем не менее сказала напоследок:

— Господин де Бурмон, я надеюсь увидеть вас сегодня в гостиной — мы устроим чаепитие для гостей. Вы придете?

— Как вы можете сомневаться?

Он ушел. Я все так же сидела, запрокинув голову, чуть отталкиваясь ногами от земли и качая качели. Александр подошел, и его рука опустилась на спинку сиденья.

— Вы уверены?

Я перестала качаться.

— В чем?

— Вы уверены, что ваш чай будет хорош?

— Вы бы лучше сказали, как прошла ваша поездка, — произнесла я безмятежно. — Большие ли убытки нас ждут?

— Немалые.

Помолчав, он добавил:

— Добрая треть посевов потеряна. О второй трети трудно сказать, доживет ли она до жатвы.

Я забеспокоилась.

— Александр, но что же мы будем делать?

— Надо отдать ко всем чертям эти земли в аренду и не возиться больше с ними.

Он сказал это грубо, отрывисто, и по его тону я поняла, что неприятности действительно серьезны и он сильно огорчен.

— Поместье принадлежит Филиппу, — сказала я. — Мне бы хотелось, чтобы оно было доходным.

— Вы же знаете, что у меня нет времени этим заниматься.

— О да… Вас увлекают другие дела.

— Вас — тоже. Вы предпочитаете разгуливать по парку в компании этого сопляка и слушать его россказни. Вы хоть видели сегодня Филиппа?

Наступило молчание. Голос герцога звучал сухо и раздраженно, но мне было трудно назвать его слова лишь проявлением ревности.

— Я видела Филиппа утром, — произнесла я спокойно и неторопливо. — Вам, видимо, невыносимо замечать, что не все мужчины чувствуют ко мне такое же пренебрежение, как вы.

— Как далеко вы намерены зайти в своем флирте с Бурмоном?

Я подняла голову, глаза у меня блеснули.

— Это вас не касается. Вам следовало бы поскорее забыть о том, что я ваша жена.

— Вот как? Когда же нас развели?

— Одиннадцать дней назад.

— Этот развод, похоже, не был обставлен такими формальностями, как тот, о котором ходатайствовал я.

Я молчала, кусая губы. Сырость все сильнее обволакивала парк, силуэты каштанов размывались светлым туманом. Вечер был влажный, холодный. Из глубины парка до нас долетали шорохи и шепот деревьев. Запахом мокрой после дождя земли, терпкой жимолости и майорана дышал сад. Становилось темно; сквозь заросли пробивался лишь слабый отблеск света, лившегося из окон замка.

Я передернула плечами и зябко поежилась. В тот же миг теплая рука герцога сжала мой локоть — ласково, нежно, так, что волна тепла разлилась по моему телу. Я не шевелилась.

— Вы замерзли, — сказал он тихо, гладя мой локоть. — И у вас капли дождя сверкают в волосах. Как алмазы.

Я взглянула на него, и он даже в сумерках увидел, как холоден мой взгляд. Александр отпустил мой локоть и отступил на шаг. Потом, с силой сжав хлыст обеими руками, проговорил:

— Пойдемте, наконец, в дом. Нас ждут.

Я поднялась и мгновение постояла в нерешительности, размышляя, не опереться ли мне на руку герцога, — это было вполне возможно, ибо его полусогнутая в локте рука была рядом. Я не воспользовалась ею. В полном молчании мы медленно пошли в дом, и лишь раз, когда я споткнулась в темноте, Александр поддержал меня за талию — сухо, не особенно ловко и совсем не любезно.

— Приведите себя в порядок, — сказала я уже в вестибюле. — Вы весь в грязи.

Не прибавив больше ни слова, я отправилась в голубую гостиную, распорядившись на ходу, чтобы поскорее подавали чай.

Чаепитие, к счастью, удалось, и все были довольны. Если бы не Поль Алэн, отравлявший своим присутствием вечер, я бы и вовсе была рада. Александра в гостиной не было, он явился только к полуночи, когда все расходились по своим комнатам, подошел ко мне и незаметно протянул связку ключей.

— Вот как? — спросила я, невольно улыбаясь.

— Вы победили. Анна Элоиза сдалась.

— Сдались и вы, господин герцог.

На короткое время нам удалось найти довольно дружеский тон. Провожая меня в спальню, он подробнее рассказал мне о том, что видел во время поездки, и даже выслушал несколько моих советов. Мне казалось, что, раз уж в сельском хозяйстве мы терпим убытки и оба в этом плохо разбираемся, может быть, лучше продать некоторую часть земель и вложить деньги в лионские шелковые мануфактуры — они почти всегда были выгодны.

— Мой отец так делал еще до революции, — сказала я в заключение.

— Может, вы и правы. Хотя, с другой стороны, раз Суворов отобрал у Республики Италию, лионские промышленники лишились гигантской фабрики шелка-сырца.

Помолчав, он добавил:

— Во всяком случае, над этим стоит подумать.

Мы остановились у дверей моей спальни. Я взялась за ручку двери и, подняв голову, посмотрела на герцога. Он молчал, пристально меня разглядывая. Потом вдруг его рука легла на мои пальцы и сжала их.

Я никак не отреагировала: не вздрогнула и не стала освобождать пальцы. Смысл этого жеста был мне ясен. Александр с легкой усмешкой произнес, лаская мое запястье:

— Может быть, мы забудем нашу недавнюю размолвку и соединим на эту ночь наши холодные постели?

Ирония почудилась мне в его голосе. Он словно пытался скрыть под ней свои истинные чувства — искреннее желание и симпатию. Но я понимала, что эти чувства проснулись тогда, когда ко мне проявил интерес Бурмон. Кроме того, прикосновение Александра не пробудило сейчас во мне ни малейшего отклика. Да и повторять ошибки я не хотела.