Сюзанна и Александр

Оглавление

— Попытайтесь. Таким изнеженным и хрупким созданиям, как мы, это помогает. Кроме того, это не опасно. Вы здоровы?

— Вполне.

— Значит, можете ничего не бояться.

2

Неделя, стоившая мне многих часов тревоги и раздумий, никаких изменений не принесла. Напротив, с каждым днем подозрения становились все более обоснованными. Я поняла, что надо что-то предпринимать. До приезда Александра оставалось не так уж много времени. Точнее, совсем немного!

— Маргарита, на сегодня мне нужна амазонка, — сказала я в пятницу утром.

— Разве мы не собирались сегодня варить варенье?

— Мне нужна амазонка! — почти выкрикнула я, не в силах сдержать дрожь. — Я уезжаю. Я буду кататься верхом!

Она удалилась. У меня на туалетном столике был флакон с белладонной. Несколько капель я налила в воду и поставила стакан, чтобы раствор настоялся. Должен был получиться необыкновенно возбуждающий напиток. Он обостряет чувства, нервы, все мышцы тела. А в таком состоянии человек становится особенно слабым.

Люк подвел к крыльцу Стрелу. Я вскочила в седло, изо всех сил пришпорила лошадь. Почувствовав мое нетерпение, она рванула вперед так, что меня сильно отбросило назад. Я удержалась и только сильнее погоняла ее.

За какие-то секунды я пролетела по длинной подъездной аллее, и передо мной открылся лес. Почти не разбирая дороги, я пустила Стрелу в самый бешеный карьер, какой только можно представить. Ветер свистел в ушах так, что я ничего не слышала. Как в калейдоскопе, мелькали передо мной разлетающиеся ветки, сосны, овраги, тропинки, сучья. Я сегодня правила лошадью так твердо, что она даже в самом малом не смела ослушаться и, почти так же обезумев, как я, преодолевала все препятствия, какие только встречались на пути — кучи поваленных бурей деревьев, овраги и рвы. Меня так встряхивало, что, казалось, сердце подскакивает к горлу.

Я не ездила с такой скоростью никогда. Стрела, разгорячившись, мчалась так, будто в нее бес вселился, и остановить ее было бы трудно. Это была не скачка, а настоящий полет, — со свистом в ушах, толчками, встрясками и бьющим в лицо ветром. Порой меня охватывал ужас: слишком уж рискованно все это было. Пожалуй, если бы на пути встретился обрыв, мы бы обрушились туда, не успев даже ничего понять. А еще трудно было дышать. Но исступление подогревало меня, заглушало страх, и я мчалась дальше, страстно желая того, чтобы все во мне перевернулось.

Когда три часа спустя взмыленная, измученная Стрела влетела во двор перед замком и Люк, бросившись наперерез, помог мне ее остановить, я обнаружила, что почти не могу идти. Да, я без сил выскользнула из седла, сделала несколько шагов, и ноги у меня подогнулись. Конюх поддержал меня.

— Ваше сиятельство! — сказал он укоряюще. — Что это вы такое делаете? Золотая ведь лошадь! Зачем ради прогулки так над ней издеваться?

Помолчав, он хмуро спросил:

— Прикажете довести вас до дома?

— Нет! — сказала я резко. — Займись Стрелой. Мне не нужна помощь.

Я постояла еще несколько секунд, опираясь на Люка и переводя дыхание, потом медленно побрела к дому. Сердце у меня в груди билось тяжелыми гулкими ударами, во рту было абсолютно сухо, в глазах темно. Я едва могла идти, чувствуя себя разбитой, почти умирающей. У меня ныло все тело, я не ощущала толком ни рук, ни ног. Похоже, я отбила себе все внутренности.

На лестнице мне встретилась Маргарита.

— Ступай! — сказала я прерывисто. — Мне нужна ванна, такая горячая, какую только можно терпеть.

— Милочка! — воскликнула она. — Да что это с вами?

— Мне не до рассуждений! Мне нужна ванна!

Оттолкнув ее, я сама стала взбираться по лестнице и минут через пять дотащилась до своих комнат. Пока Маргарита хлопотала над ванной, я выпила настой белладонны, который приготовила раньше. Время тянулось очень медленно, мне казалось, Маргарита слишком долго копается. Кроме того, мне до ужаса хотелось сесть, а еще лучше — растянуться на кушетке, но я сдерживала себя, стояла, переминаясь с ноги на ногу, и, кусая губы, ждала.

— Готово, мадам, — сурово сообщила Маргарита.

Я прошла в ванную комнату и попробовала воду. Она показалась мне недостаточно горячей.

— Черт возьми! — воскликнула я, выходя из себя. — Я же просила!

— Но ведь сейчас лето! Что вы себе думаете!

— Принеси еще дров! Принеси, говорят тебе!

Я стала торопливо срывать с себя одежду. Мало-помалу от воды повалил такой пар, что зеркала в ванной запотели, да и я сама стала красной, как кумач. Когда Маргарита, исполнившая мое приказание, вернулась, я стала выталкивать ее из комнаты.

— Оставь меня одну, пожалуйста! Ты сделала все, что могла. И не приходи, пока я тебя не позову!

— Что вы задумали? — спросила Маргарита. — Что все это значит? Неужели даже мне ничего нельзя сказать?

Я, не отвечая, закрыла за ней дверь. В данную минуту мне было невыносимо с кем-либо объясняться. На меня накатывала такая слабость, что я едва удерживалась на ногах, а головокружение усиливалось с каждой минутой — начинала действовать белладонна. Вода казалась мне горячей, как кипяток; пересиливая себя, я опустилась в ванну, сразу почувствовав, что у меня перехватывает дыхание от невероятного жара, охватившего тело. Оставалось надеяться, что сердце у меня здоровое и я все выдержу. Сделав усилие, я придвинулась к зеркалу и заглянула в него: яркий румянец был у меня на лице и разливался едва ли не до ушей, зрачки были расширены, как у кошки, дыхание прерывалось. Что и говорить, все это было настоящей пыткой.