Сюзанна и Александр

Оглавление

— И ты мне ничего не объяснишь?

— Это трудно объяснить. Тем более что тебе это не нужно.

Я облегченно вздохнула, когда она ушла. Меня продолжала бить дрожь, и тошнота подкатывала к горлу. Я обхватила руками локти и вся сжалась, пытаясь умерить эту проклятую дрожь. Мне становилось дурно при мысли, что с Александром случилось что-то серьезное. Чем окончилась эта неожиданная дуэль? Я могла только гадать, ибо сама подняться наверх была не в состоянии. У меня не хватало смелости. Я сидела, стуча зубами, и очень надеялась, что кто-нибудь найдет меня здесь, успокоит и все расскажет.

А какой переполох случился из-за нас в этом милом доме! День рождения Констанс оказался испорченным. И настроение всех гостей — тоже… А все это из-за Ле Пикара! Я не представляла себе, что буду делать и как из этого выпутаюсь. Больше всего меня страшила реакция Александра. Ах, если бы знать, что он подумает!

— Сюзанна! Сюзанна, вы здесь?

Я содрогнулась, словно меня застигли за чем-то нехорошим. Ко мне бросилась Констанс со словами сочувствия, которых я поначалу не разбирала. Она обняла меня. Я припала лицом к ее плечу, позволив себе роскошь несколько секунд провести, наслаждаясь ее теплом и спокойствием. Потом сдавленным голосом спросила:

— Как там… они?

— Не тревожьтесь по этому поводу.

— Но что же случилось с Александром?

— Он был легко ранен.

— Ранен?

— Да, они оба прокололи друг другу правые руки.

Я вздрогнула. Потом прошептала с отчаянием в голосе:

— Правая рука! Снова! Констанс, совсем недавно он был ранен пулей в правую руку…

— Не тревожьтесь, прошу вас. Его жизни ничто не угрожает. Дуэль была остановлена, им обоим сделали перевязку.

Наступила пауза. Я молчала, пытаясь собрать самые разные мысли воедино, чтобы получше представить картину случившегося. Констанс осторожно взяла в ладони мое лицо, подняла мне голову и заглянула в глаза:

— Сюзанна, скажите… если только я не покажусь вам неприлично любопытной…

— Что вы хотите узнать?

— Это — следствие того, что было в Париже?

Я покачала головой, с трудом сдерживая стон:

— Нет, Констанс, нет! О том, что было в Париже, не знает никто. Ле Пикар — он знает другое. Ему известно о Клавьере и еще…

Я хотела сказать «и еще о моих дочках», но вдруг вспомнила, что Констанс не знает, кто такой Клавьер, а уж о моих близняшках и подавно ничего не должна знать. Я сказала, следя за каждым своим словом:

— Ле Пикар придумал то, чего не было, Констанс. Он приписывает мне связь, которой не существует… по крайней мере, с тех пор, как я вышла замуж. Он полагает, что я ездила в Париж только ради этой связи. Словом, мне будет очень трудно оправдаться.

Графиня де Лораге сказала, решительно вскидывая подбородок:

— Вы должны вести себя спокойно. Это самое главное.

— Да, верно. Но где же его взять, это спокойствие?

— У вас будет время. Герцог не станет требовать объяснений здесь, в нашем доме. Вы поедете в Белые Липы, а это целый час пути. Вы успеете взять себя в руки.

— Да, может быть, но…

В этот миг до нас донеслись голоса. С того места, где мы сидели, была немного видна парадная лестница. Я даже слегка привстала с места, увидев Александра. Его окружали какие-то люди, в том числе Поль Алэн и Буагарди. Ему, кажется, задавали вопросы, но он отвечал скупо. Раненая рука герцога была на импровизированной перевязи, сделанной из портупеи его брата. Если бы не пустой правый рукав камзола и не бледность, герцог выглядел бы как обычно.

Они направлялись в одну из комнат на первом этаже и скрылись из поля нашего зрения.

Я вопросительно взглянула на подругу:

— Констанс, как вы думаете, что я должна делать в такой ситуации? Пойти к мужу? Но как это сделать после того, что он услышал от Ле Пикара?

— Я думаю, вам следует дождаться указаний. Он сам скажет вам, что делать.

Она была права. Через пять минут перед нами предстал Поль Алэн — бледный, гневный, хмурый.

— Вы здесь? — спросил он ледяным тоном. — Вам приказано сию же минуту отправляться домой.

В другой раз и его тон, и это словечко «приказано» вызвали бы целую бурю с моей стороны — разве я служанка, чтобы мне приказывали? Но сейчас была ситуация совершенно особенная, и все эти возражения даже не пришли мне в голову. Я послушно поднялась, комкая в руках платок.

— А вы? — осмелилась спросить я.

— Не беспокойтесь. Мы приедем позже.

Несмотря на суровость его тона, я почувствовала облегчение, узнав, что я поеду с Авророй, а не с Александром. Последнее представлялось мне крайне затруднительным.

Констанс накинула мне на плечи шаль и едва слышно прошептала на ухо:

— Будьте хладнокровны. И, пожалуйста, помните, что я всегда рада буду оказать вам помощь.

5

Была полночь, когда наша карета остановилась перед замком Белые Липы. Я, всю дорогу пребывавшая в каком-то безмолвном замешательстве, теперь вдруг очнулась и поторопила Аврору:

— Выходи, дорогая. И ступай к себе.

— А ты?

— За меня не беспокойся. Я все улажу.

— Вы поссорились с господином герцогом, да?

— Пока нет.

Последние фразы услышала Маргарита, встречавшая меня на лестнице. Она молчала до тех пор, пока Аврора не поднялась в свою комнату. Потом сказала вполголоса:

— Вы очень бледны, мадам. Что это еще за ссора?

— Пойдем наверх, — сказала я шепотом. — Мне нужно прийти в себя и освободиться, наконец, от этого проклятого платья — оно сковывает меня, как футляр.