Стихотворения, басни, повести, сказки, фельетоны (

Оглавление

                   Воспетый тучею придворных менестрелей,
                   Тем завершил свою блистательную роль,
                   Что голову сложил… на плахе, — не хитро ль? —
                   Весной, под сладкий гул от соловьиных трелей.
                   В предсмертный миг, с гримасой тошноты,
                   Он молвил палачу: "Вот истина из истин:
                   _Проклятье соловьям_! Их свист мне ненавистен
                      Гораздо более, чем ты!"

                   Что приключилося с державным властелином?
                   С чего на соловьев такой явил он гнев?
                   Король… Давно ли он, от неги опьянев,
                   Помешан был на пенье соловьином?
                   Изнеженный тиран, развратный самодур,
                      С народа дравший десять шкур,
                   Чтоб уподобить свой блестящий двор Афинам,
                   Томимый ревностью к тиранам Сиракуз,
                   Философ царственный и покровитель муз,
                   Для
                   государственных потребуй жизни личной
                   Избрал он соловья эмблемой символичной.
                   "_Король и соловей_" — священные слова.
                   Был "соловьиный храм", где всей страны глава
                   "Из дохлых соловьев святые делал мощи.
                   Был "Орден Соловья", и "Высшие Права":
                   На Соловьиные кататься острова
                      И в соловьиные прогуливаться рощи!
                      И вдруг, примерно в октябре,
                   В каком году, не помню точно, —
                   Со всею челядью, жиревшей при дворе,
                      Заголосил король истошно.
                   Но обреченного молитвы не спасут!
                   "Отца отечества" настиг народный суд,
                   Свой правый приговор постановивший срочно:
                   "Ты смерти заслужил и ты умрешь, король,
                   Великодушием обласканный народным.
                   В тюрьме ты будешь жить и смерти ждать дотоль,
                   Пока придет весна на смену дням холодным
                   И в рощах, средь олив и розовых ветвей,
                      Защелкает… священный соловей!"
                         О, время! Сколь ты быстротечно!
                   Король в тюрьме считал отмеченные дни,
                   Мечтая, чтоб зима тянулась бесконечно,
                   И за тюремною стеною вечно, вечно
                      Вороны каркали одни!
                   Пусть сырость зимняя, пусть рядом шип змеиный,
                   Но только б не весна, не рокот соловьиный!
                   Пр-роклятье соловьям! Как мог он их любить?!
                   О, если б вновь себе вернул он власть былую,
                   Декретом первым же он эту птицу злую
                   Велел бы начисто, повсюду, истребить!
                   И острова все срыть! И рощи все срубить!
                   И "соловьиный храм" — сжечь, сжечь до основанья,
                         Чтоб не осталось и названья!
                   И завещание оставить сыновьям:
                      "_Проклятье соловьям_!!"

                   Вот то-то и оно! Любого взять буржуя —
                   При песенке моей рабоче-боевой
                     Не то что петухом, хоть соловьем запой! —
                   Он скажет, смерть свою в моих призывах чуя:
                   "Да это ж… волчий вой!"
                   Рабочие, крестьянские поэты,
                      Певцы заводов и полей!
                   Пусть кисло морщатся буржуи… и эстеты:
                   Для люда бедного вы всех певцов милей,
                   И ваша красота и сила только в этом.
                      _Живите ленинским заветом_!!

ТЯГА

                    Нагляделся я на большие собрания:
                    В глазах пестрит от электрического сияния,
                    Народу в зале — не счесть,
                    Давка — ни стать, ни сесть.
                    На эстраде — президиум солидный,
                    Ораторствует большевик видный,
                    Стенографистки его речь изувечивают,
                    Фотографы его лик увековечивают,
                    Журналисты ловят "интересные моменты",
                    Гремят аплодисменты,
                    Под конец орут пять тысяч человек:
                    — Да здравствует наш вождь Имя-Рек1

                    Мне с Имя-Реками не равняться,
                    Мне бы где-либо послоняться:
                    У поросшего лопухом забора
                    Подслушать обрывок разговора,
                    Полюбоваться у остановки трамвайной
                    Перебранкой случайной,
                    Уловить на улице меткое словцо,
                    Заглядеться на иное лицо,
                    Обшарить любопытным взглядом
                    "Пивную с садом",
                    Где сад — чахоточное деревцо