Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

Оглавление

– Вижу. Похож на Харрисона Форда.

– Точно! Вылитый он, не перепутаешь!

Машина медленно трогается. Взгляд Чарли Арчера, сидящего справа от водителя, прикован к неспешно шагающему по тротуару Джереми Мак-Райлю, и под этим взглядом панорама на миг замирает в стоп-кадре («…Последнее время меня слишком часто фотографируют. Не думаю, что у них есть на меня что-то конкретное – просто они начали работать…» ). Обогнав фэбээровца, машина стремительно набирает ход, а потом разворачивается и тормозит у средних размеров «Макдональдса».

– Странная фантазия для человека его статуса – жрать в этой рыгаловке.

– Да уж, чужая душа – потемки… Послушай, Чарли, может отменим всё, а? У тебя отличная башка, и Организация найдет ей лучшее применение. Ведь убийство федерала – это стул , однозначно…

– Господь явил мне видение, – тихим, безжизненным голосом отвечает парень (он без очков, перекрашен в брюнета и снабжен черными наклеенными усиками), – что не оставит Он меня, ибо воздаяние сие угодно Ему. Я есть перст указующий и гром поражающий.

– Видение – оно конечно… Ты лучше скажи – как тебе в контактных линзах? С непривычки-то…

– Терпимо… Помолчим, а? – Чарли, закрыв глаза, откидывается на подголовник, и губы его шевелятся в беззвучной молитве.

58

Арчер, окинув цепким взглядом ресторанный зал, находит принявшегося уже за свой обед Мак-Райля и быстро ныряет в туалет. Запершись в правой кабинке, он снимает крышку со сливного бачка и выпотрашивает ящик для использованной бумаги – все, что надо уже на месте.

Минуту спустя по залу движется совершенно неотличимый от других служитель – та же бейсболка, та же форменная клетчатая рубашка с коротким рукавом; судя по сноровке, с которой он сгребает на пластиковый поднос использованную посуду со столов, работа эта ему (равно как и множеству американцев из хороших семей) явно не в новинку.

– Простите, сэр, – Арчер на секунду притормаживает у столика федерала. – Если вы – Джереми Мак-Райль, то эту записку велено передать вам, – с этими словами он вытягивает из нагрудного кармана карточку со сложенной вдвое пятидолларовой бумажкой, банкноту водворяет обратно, а карточку протягивает клиенту. – Во-он тот джентльмен, что сейчас выходит из дверей…

Мак-Райль сначала следует взором в направлении кивка служителя и лишь затем принимается разглядывать зажатую в пальцах мелованную картонку с золотым обрезом. Лицевая сторона ее девственно чиста; перевернуть карточку, прочесть на ее обороте как-бы-каллиграфический текст, а потом еще и уразуметь его смысл, продравшись сквозь непривычную колючую готику: «Привет от тех, кого ты сжег в Уэйко!» – на всё на это фэбээровец тратит пару невосполнимых секунд.

Не будем забывать, что фэбээровец Мак-Райль – не офисный клерк, а головорез-спецназовец с пистолетом под мышкой, давно уже ставшим для него чем-то вроде части тела, с огромным опытом скоротечных огневых контактов и безупречно работающими рефлексами профессионала. Так что он, надо думать, всё равно сумел бы упредить любую попытку колледж-боя Арчера слазить за стволом (да и где тому этот ствол держать – в нагрудном кармашке рубахи с коротким рукавом, что ли?) – любую, кроме того, что случилось на самом деле. Пистолет террориста все это время лежал прямо на подносе, присыпанный сверху картонными тарелками в пятнах кетчупа и смятыми одноразовыми стаканами; Арчер даже его и не вскидывал – просто надавил на спуск, уравняв плоскость подноса с головой сидящего в трех шагах от него человека.

Выстрел из пистолета 22-го калибра с глушителем действительно почти не слышен – шампанское хлопает громче. Мак-Райль откидывается на спинку, да так и остается сидеть, чуть сползши по ней спиной; дырочка в переносице крохотная, крови, если специально не приглядываться, не видать вовсе; клиент мертвей мертвого, контрольные выстрелы явно ни к чему.

…Может, кто-то и скажет: «Ну, бывает, свезло – на новенького всегда фартит!» – а я так нет. Ибо на самом-то деле парень сумел войти в то, знакомое каждому по снам, состояние, когда каждое движение человека безошибочно, и ему удается абсолютно всё; полагаю, что пожелай сейчас Арчер улететь с места убийства по воздуху – и улетел бы, как нефиг делать, но просто его план был проще и изящнее. Он спокойно, ни на йоту не убыстрив движений, сгребает на поднос следующую порцию одноразовой посуды со следующего столика, потом аккуратно опорожняет тот поднос в алюминиевый двухсотлитровый жбан для непищевых отходов (ствол – долой!) и деловито исчезает в подсобках. Низшего персонала в Макдональдсах много, меняется он постоянно, нарваться прямо на менеджера по найму (единственного, кто держит в голове всех этих колледж-герлз и старшеклассников) – маловероятно; оно и не случается. Эйн-цвей-дрей – и неуловимый мститель деловито – будто так и надо – выскальзывает наружу через служебный выход, перед которым как раз разгружается микроавтобус с замороженными гамбургерами. Быстро оглядеться; ага, вон он – мотоциклист в глухом шлеме, где ему и положено быть; двадцать шагов; и спокойнее, Бога ради спокойнее, Чарльз Эйч Арчер, не погуби всё, сорвавшись в эти секунды на бег!

Парень, однако, в подобных рекомендациях не нуждается: идет спокойно, даже чуть вразвалочку; нервы у него, похоже, отсутствуют как таковые. Двумя движениями сдирает по пути с кистей рук тончайшую пластиковую пленку («чужие пальчики» – долой, парафиновый тест на горелый порох – с приветом, всё, аллес – вещественных улик больше ненути!), следующими двумя – вдевается в черную кожанку и нахлобучивает глухой шлем (какая такая униформа Макдональдса?).