Порно

• Предыдущая
• 69/173
• Следующая

— Может, и вправду имеет смысл, — говорит он рассудительно, — по крайней мере до тех пор, пока мы не поднимемся и не раскрутимся. Не стоит влезать в это дело большой толпой.

Я исправно издаю все положенные в таких случаях звуки, вешаю трубку и вношу предполагаемую дату — мы ее обязательно уточним ближе к делу — в свой ежедневник. Я уверен, что сделаю это сборище просто на раз: они будут жрать содержимое моей задницы с подобострастной признательностью. Ободренный успехом, я решаю, что можно добиться большего, и переключаюсь на Рыжего Вонючку.

Я начинаю «большой охмуреж»: звоню Рентону и рассказываю ему об этой афере. Не все, разумеется, а только то, что ему надо знать. Мы говорим по телефону, и поэтому мне трудно справляться с его молчанием, которое с определенного момента становится просто мучительным. Я хочу видеть это лицо, хочу видеть эти хитрые, расчетливые глаза.

— Ну, и чего скажешь? Он, кажется, впечатлился.

— Возможности, безусловно, есть, — говорит он, как будто изо всех сил сдерживая энтузиазм.

— Точно-точно, и они за них точно ухватятся.

— Ладно, Уиджи вполне предсказуемы, — заключает Рент. — В том смысле, что любой другой человек в Соединенном Королевстве и Ирландской Республике может десятками лет надеяться, что вот эти шесть графств просто исчезнут, типа как в воздухе растворятся, а эти задроты продолжают себе потихонечку изображать наихудший пиздец из всех возможных.

— Да, я согласен, они совершенно не оригинальны, особенно Ханы. Называют свои сборища вслед за «Вест-Хэмом», песни-речевки передирают у «Миллуолла». Но зато можно смело держать пари, что большинство из них держит деньги в Королевском Банке Шотландии, но наверняка найдутся и такие, У кого счет в Клайдсдейле.

— Так что конкретно ты собираешься делать?

— Как я уже говорил, мне просто нужна пара-тройка оффшорных счетов. Приезжай сюда, Марк, присоединяйся, — говорю я, потом сглатываю комок, подступивший к горлу, и добавляю: — Ты мне нужен. Ты мне должен денег. Ну как, ты в деле?

Если он и колеблется, то недолго:

— Ага. Сможешь как-нибудь сюда заехать? Чтобы мы все обсудили и утрясли детали.

— В четверг, наверное, смогу, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос не выдал радости.

— Ну, тогда и увидимся, — отвечает он.

Да уж, блядь, вор ублюдочный, не сомневайся. Непременно увидимся.

Как только я кладу трубку, звонит зеленая мобила, и это Франко.

— Я вот тут тоже мобильником обзавелся, — говорит он. — А круто оно, етить. У нас тут сборище вечером, в карточной школе, Малки МакКаррон, Ларри и вся пиздобратия. А Нелли укатил обратно в Манчестер, мудила.

— Слушай, я работаю, — говорю я с фальшивым сожалением, хотя меня, ясное дело, совершенно не тянет в этот клуб кидал и психопатов, который они зовут карточной школой Бегби. Когда пьяные ублюдки разводят тебя на деньги, да еще и развлекаются за твой счет, — это не самое, на мой взгляд, приятное времяпрепровождение.

Но вот что интересно: Бегби позвонил мне сразу после того, как я поговорил с Рентоном. Я думаю, это знак. Что они, эти двое, споются.

33. Горы грязной посуды

Али зашла только раз, с ребенком, и у нас не было шанса поговорить. Но у нас вроде бы все нормально, что мои изыскания идут хорошо, так что я вроде как и доволен. Али была такая… скептическая… но это она так выделывается, брат, но так, наверное, и справедливо. Вторая хорошая новость: похоже, мы с Психом опять вроде как подружились. Мы с ним позже увидимся, потому что сейчас этот мудила работает.

Я тут заходил к моей младшей сестренке Ройзин, которая, если уж честно, совсем не та цыпочка, с которой я бы хотел иметь дело. Она на десять лет меня моложе, пытается пробиться наверх, и она никогда не одобряла традиционный уклад жизни клана Мерфи. Ее бойфренд, сладкий мальчик, сейчас на заработках в Испании, так что она теперь вроде одна кукует. И в футболе все вроде неплохо. Этот Алекс МакЛейш немного напоминает мне Рента и чуть-чуть — того парня из «Полиции Нью-Йорка», как, черт подери, его звали? Робинзон Крузо? Нет, но что-то вроде того. Может быть, из-за цвета волос. Так что теперь у нас этот француз в защите, и черный в полузащите. Тут скоро наши с «Данфермлайном» играют дома, наверное, надо сходить — посмотреть, разогнать скуку. Скука — твой злейший враг. Скука и тревога. Мы — всегда впереди. Мы — лучше всех. Но тревога все равно остается.

Все-таки не люблю я общаться с сестренкой. Да и с ней невозможно общаться. Я хочу сказать, что когда-то мы девять месяцев арендовали одну и ту же утробу, но теперь, когда мы оттуда выбрались, мы живем как будто в разные времена, да, бля, в разные эпохи. Так что мне сунули в руки билетную книжку и велели выметаться.

Спускаюсь по лестнице и слышу крики и ор. Спускаюсь еще на один пролет и вижу, что это Джун, френковская бывшая, с двумя мелкими Бегбитятами. Младший орет как резаный, а старшего колошматит Джун, которая, кажется, чокнулась.

— Я ВИДЕЛА, КАК ТЫ ЕГО УДАРИЛ! БЛЯДЬ, И НЕ СМЕЙ ОТПИРАТЬСЯ! ЕБ ТВОЮ МАТЬ, Я ТЕБЕ ЧТО ВСЕГДА ГОВОРИЛА, ШОН?!

Старший бегбивский ребенок тоже начинает орать, он раскачивается под ударами Джун, словно сломанная кукла, хотя вряд ли ему очень больно. Младший ребенок сейчас молчит, будто язык проглотил, и вид у него — перепуганный до смерти.

— Эй, привет, — кричу я. — Джун!

— Урод. — Она улыбается мне и трясет головой, как китайский болванчик.

Вот, бля, в дурацкую ситуацию я угодил. Я в том смысле, что я ведь даже не знал, что она живет в этом подъезде.

— Э-э… ну ты как, нормально? — говорю я и забираю у нее мешки с покупками.

• Предыдущая
• 69/173
• Следующая