Порно

Оглавление

— Расширения? Глазго? Ты о чем?

— Цепь пабов в стилистике Лейта. «Порт радости» распространяет свое влияние на запад, потом на юг. — Я обвожу взглядом зал и вижу только разлагающуюся помойку. — Экспорт брэнда, — смеюсь я. — Ноттинг-Хилл, Айлингтон, Камден-Таун, Манчестерский городской центр, Лидс, они все посыпятся, как костяшки домино!

— Не покатит, Саймон, — говорит она, качая головой, а я пытаюсь смыться, пока меня не заметили Бегби и его дружок. Но, как говорится, поздняк метаться. Он видит меня и, разумеется, подваливает.

— Не останешься, бля, пива попить? — Это даже не вопрос, это как бы приказ.

— Я бы с удовольствием, Френк, но мне надо еще навестить приятеля, он в больнице, а потом у меня поезд в Глазго. Звякни мне на трубу на неделе, тогда и пойдем побухаем.

— Ага… какой, бля, у тебя номер?

Я диктую ему номер зеленой мобилы, и он вбивает его в свой телефон, судя по всему, отмечая, что это не тот номер, с которого ему пришло сообщение.

— Это, бля, единственный твой телефон?

— Нет, у меня есть еще один для рабочих звонков. А что? — спрашиваю я, невинно хлопая глазами. На самом деле, у меня три мобилы, но ту, которая для девочек, я вообще никому не даю. Кроме девочек.

— Я, бля, тут получил сообщение от какого-то пидора, который грозится меня поиметь. Вроде как номер заграничный. А когда я перезвонил, труба была отрублена.

— Да? Тебя уже достают по телефону? Скоро за тобой начнут следить, Франко, — шучу я.

— Это, бля, что еще значит? — сразу вскидывается Бегби. Я чувствую, как у меня холодеет кровь, я и забыл, до какой.

степени развита паранойя у этого человека.

— Я пошутил, Френк, расслабься приятель, бога ради. — Я сжимаю кулак и по-приятельски, но неуклюже стучу его по плечу. Потом, когда мне уже начинает казаться, что я был слишком фамильярен, он вроде бы успокаивается и даже сам пытается пошутить.

— Никто меня, бля, не преследует, наоборот, кажетца, всякий пидор торопитца, на хер, убраться от меня подальше. Мои так называемые, бля, приятели, и все такое, — говорит он, глядя на меня с надеждой, но взгляд у него все равно тяжелый.

— Я же сказал, Френк, мы пересечемся на неделе, сейчас я, правда, немного занят, с этим пабом столько мороки, но я скоро освобожусь, — говорю я ему.

Ларри смотрит на меня с хитрой ухмылкой:

— А я слышал, ты другими вещами занят, приятель.

У меня по спине ползет холодок. Интересно, и кто же ему напиздел про «другие вещи». Но я только загадочно киваю и сматываюсь. По пути говорю Мораг:

— Пиво для мальчиков, Мо, за мой счет. Веселитесь, ребятки! — говорю я, и когда мне удается-таки выйти наружу, я буквально пролетаю весь бульвар, ноги у меня невесомые, как у ребенка. Я безумно рад, что мне удалось избежать разборок.

44. «…рекордные темпы…»

Может быть, это все из-за народа, с которым я в последнее время общаюсь, но у меня такое ощущение, как будто я здесь родилась и выросла. Как будто здесь — мой дом. Жизнь прекрасна, теплый осенний день, и в шагах моих — весна, и когда какой-то строитель свистит мне вслед, я воспринимаю этот вульгарный знак внимания с обычным высокомерным удовлетворением, ощущая себя грязной, заносчивой, похотливой сукой. Теперь я могу с полным правом наслаждаться жизнью, потому что сдала курсовую. Иду по городу, который уже наводняют туристы. К Терри в больницу. Бедный Терри.

Воздух прохладный, еще пощипывает морозцем, но на мне теплый свитер, и мне совершенно не холодно. Я понимаю, что мне очень нравится процесс съемок. А вот секс мне нравится не очень. Я готова этим заниматься, никаких проблем, но он никогда не приносит ожидаемого удовольствия. Это скорее работа, игра перед камерой, и поэтому сам процесс часто бывает скучным и… как бы это сказать… стесненным. Иногда возникает чувство, что все эти рекордные темпы, технические перерывы, все эти «Стоп, снято», «Мотор» — они вообще не нужны для съемок, Саймон просто выделывается, проверяет границы своей власти над нами. Но главная фишка в том, чтобы быть сопричастной чему-то, быть внутри, в процессе — вот отчего я себя чувствую по-настоящему живой.

Вчера мы снимали сцену в Замке, потенциально — одну из самых сложных. Снимали все в Танталлоне, в Северном Бер-вике. У Саймона есть приятель, который сделал нам бутафорские колодки. Ронни был в очках, а Урсула — в короткой белой юбке и футболке, выгодно оттенявших ее светлые волосы и бронзовый загар. Рано утром мы сняли Ронни, который садится в экскурсионный автобус, а она в это время за ним следит. Потом мы отправились на автобусную станцию. Автобус до Северного Бервика был почти пуст. Из салона мы сняли, как Ронни садился в автобус. Такой типичный зануда — очки, ноутбук и фотоаппарат. Рэб сидел в задней части фургона, который вел Крейг, и снимал виды.

В автобусе мы снимали Урсулу, которая заговорила Ронни:

— Ничего, если я здесь присяду. Я из Швеции.

Уроки актерского мастерства пошли Ронни на пользу, наверное, даже больше, чем всем остальным. Дерек говорит, что он играет весьма натурально.

— Разумеется, я не против, — говорит он. — Я исследую старые замки.

Потом мы снимаем сцену с колодками. Это когда она лезет в колодки в музее и застревает. И ему просто ничего больше не остается, кроме как поиметь ее сзади. Так наш третий брат получает свое.

Вхожу в палату и вижу, что споры между Рэбом и Терри так и не утихли, несмотря на серьезную травму Терри. Я думаю, Рэб втайне злорадствует, что с Терри случилась такая фигня — типа, ведь я говорил, что все это добром не кончится, — хотя сам Терри, кажется, воспрял духом. Тумбочка возле кровати ломится от фруктов, которые, разумеется, никто не съест, еще там полно консервов и всякого фаст-фуда в картонных коробках. Вокруг бедер Терри установлена рама, которая должна защищать его поврежденный пенис.