Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дик

Оглавление

182

И вот она уже расстилается перед ними со всеми своими широкими нивами, свекловичными полями, испещренными длинными рядами свекольной ботвы, с низенькими, выбеленными усадьбами, окруженными пристройками, с бесчисленными белыми церквушками, с уродливыми серыми сахарными заводами, с маленькими то ли поселками, то ли городками вокруг железнодорожных станций. Вот потянулись торфяные болота с длинными рядами сложенного торфа, каменноугольные шахты с горами черного угля; между аллеями подстриженных ветел бежали дороги; железнодорожные пути пересекались, образуя на равнине густую сеть. То тут, то там сверкали мелкие, окаймленные буками равнинные озера; красивые господские усадьбы украшали их берега.

— Смотрите вниз! Глядите хорошенько! — кричала гусыня-предводительница. — Вот так будет и за морем — от самого берега Балтийского моря до высоких гор, а дальше нам никогда залетать не доводилось!

Когда гусята осмотрели равнину, гусыня-предводительница полетела к берегам Эресунда. Топкие низкие луга постепенно спускались прямо к воде; на берегах пролива лежали длинные гряды почерневших водорослей, выброшенных прибоем. Кое-где виднелись высокие береговые насыпи, а кое-где наносные пески-дюны, в виде отмелей и холмов. На побережье поднимались рыбачьи поселки с длинными рядами одинаковых кирпичных домиков. На молу возвышался небольшой маяк, и повсюду виднелись развешанные для просушки бурые сети.

— Смотрите вниз! Глядите хорошенько! — повторяла Акка. — Вот так будет и за морем!

Пролетела Акка со своей стаей и над несколькими городами. Внизу виднелись бесконечные фабричные трубы, глубокие колодцы улиц между высокими закопченными домами, большие красивые парки и длинные бульвары, гавани, забитые судами, старинные крепостные укрепления и замки с древними церквами.

— Такие города есть и за морем, хотя там они намного больше! — поясняла гусыня-предводительница. — Но и эти города внизу могут еще подрасти, как и вы!

Облетев Сконе, Акка опустилась на болото в приходе Вемменхёг. А Нильса все время мучила одна назойливая мысль. Видимо, Акка нарочно летала над всей провинцией, желая показать ему, что его родной край ничуть не хуже любого другого в мире. Но в этом не было никакой надобности. Мальчик вовсе и не думал — богата ли, бедна ли его родная земля. С тех пор как он увидел первый поросший ивняком холм и первый приземистый бревенчатый сруб, сердце его заныло от тоски по дому.

LIV У ХОЛЬГЕРА НИЛЬССОНА

Вторник, 8 ноября

Стоял пасмурный и ненастный день. Дикие гуси паслись на просторных нивах вокруг Скурупа; когда все наслаждались послеобеденным отдыхом, Акка вдруг подошла к мальчику.

— Теперь, похоже, ненадолго установится вёдро, — молвила она. — Завтра, думается мне, мы начнем перелет через Балтийское море.

— Вон как! — коротко ответил Нильс. У него перехватило дыхание, и больше он ничего не мог вымолвить. Ведь мальчик все еще надеялся, что, пока он в Сконе, с него снимут заклятье и снова превратят в человека.

— А ведь мы довольно близко от Вестра Вемменхёга, — заметила Акка. — И я подумала, может, тебе хочется заглянуть домой на часок? Ведь пройдет немало времени, прежде чем ты свидишься с кем-нибудь из своих!

— А может, не надо? — возразил мальчик, но в голосе его послышалась радость.

— Если белый гусак останется здесь с нами, никакой беды не случится, — продолжала Акка. — А вот тебе надо, пожалуй, узнать, как там, у тебя дома? Хоть ты и не превратишься в человека, но, может, сумеешь хоть чем-нибудь помочь родителям.

— Ваша правда, матушка Акка! Как я сам до этого не додумался! — воскликнул мальчик, горевший желанием попасть домой.

Через минуту гусыня-предводительница с Нильсом летела к усадьбе Хольгера Нильссона. И вот уже она опускается на землю за каменной оградой, окружающей торп.

— Надо же! Здесь все точь-в-точь как было! — воскликнул мальчик и ловко взобрался на ограду, чтобы оглядеться. — Кажется, будто только вчера я сидел тут и смотрел, как вы летите высоко в небе!

— А есть ли у твоего отца ружье? — внезапно спросила Акка.

— Ясное дело, есть, — ответил мальчик. — Ведь я из-за этого ружья не пошел в то воскресенье в церковь, а остался дома.

— Тогда я не могу дожидаться тебя здесь, — призналась Акка. — Лучше, если ты сам придешь встретиться с нами у мыса Смюгехук завтра поутру, а нынче переночуй здесь.

— Нет, погодите, не улетайте пока, матушка Акка! — закричал мальчик и быстро спрыгнул с ограды. Он не знал почему, но им вдруг овладело странное предчувствие: с дикими гусями или с ним самим что-то случится, и они никогда больше не встретятся. — Вы ведь видите, как мне плохо. Ведь я не могу снова стать человеком, — продолжал он. — Но все равно я ничуть не раскаиваюсь, что улетел с вами весной. Нет уж, лучше никогда не бывать человеком, чем отказаться от такого путешествия!

Прежде чем ответить, Акка несколько раз втянула клювом воздух.

— Есть дело, о котором мне следовало бы переговорить с тобою раньше, но поскольку ты не собирался возвращаться домой, я считала, что спешить некуда. Однако сейчас не мешает тебе об этом сказать, хуже не будет!

— Вы ведь знаете, что я всегда вас послушаюсь! — воскликнул мальчик.

— Если ты научился у нас чему-нибудь хорошему, Малыш-Коротыш, то ты, может, и не считаешь, что всем на земле должны владеть люди, — повела речь гусыня-предводительница. — Подумай, у вас, людей, такие большие угодья, столько земли! Неужто вы не можете оставить несколько голых шхер, несколько обмелевших озер, болотных трясин, несколько безлюдных скал и отдаленных лесов нам, чтобы мы, бедные птицы и звери, жили там в мире и в покое! Взять хотя бы меня! Всю мою жизнь за мной охотились, меня гнали и преследовали! Хорошо бы знать, что и для такой, как я, есть на свете мирное прибежище!