Молчание ягнят

Оглавление

Содержимое этого огромного глубокого гардероба не имело ничего общего с коммерческой деятельностью мистера Гама. Здесь на распялках и вешалках он держал свои Особые Вещи, поэтому дверцы гардероба всегда были закрыты.

Собачка попила из миски, стоявшей в углу, и улеглась между ног одного из манекенов, не отводя взгляда от мистера Гама.

Сейчас он работал над кожаной курткой, которую нужно было скорее доделать. Он хотел расквитаться со всеми заказами, и уже чувствовал творческий зуд, но миткалевые выкройки для Особой Вещи совершенно его не устраивали.

Успехи мистера Гама в искусстве модельера и портного достигли таких высот, о каких и мечтать не могло Управление исправительных заведений штата Калифорния, которое когда-то, когда он был еще юн, позаботилось дать ему эту специальность. Но сейчас перед ним стояла действительно трудная задача. Даже опыт работы с лайковой кожей — ничто, по сравнению с тем тончайшим искусством, которым ему предстояло заняться.

Перед ним лежали два комплекта выкроек из миткаля, сметанные, готовые для примерки. Два белых жилета — один его собственного размера, другой — выполненный по меркам, которые он снял с Кэтрин Мартин, пока она была без сознания. Как только он надел меньший из них на манекен, перед ним во весь рост встали все его проблемы. Она была крупной девушкой и прекрасно сложена, но все-таки гораздо меньше мистера Гама, и спина у нее оказалась недостаточно широкой…

Он же страстно желал создать изделие без швов. И это тоже оказалось невозможно. Но он все равно хотел сделать цельнокроенным хотя бы перед, чтобы он был совершенно гладким. А это означало, что все вытачки и ластовицы должны быть сбоку и сзади. Очень трудная задача. Ему уже пришлось отказаться от одного кроя, и теперь он начал все сызнова. Если точно все рассчитать и натянуть кожу где следует, можно будет обойтись всего двумя вытачками — под проймой. Вертикальными. И еще две вытачки на талии, но сзади, там, где почки. Он привык работать, оставляя лишь незначительный припуск на швы.

Но он думал не только о внешнем виде будущего изделия, он еще стремился к тому, чтобы вещь была гладкой на ощупь. Он совершенно не исключал ситуацию, когда привлекательного человека могут обнять.

Мистер Гам окунул пальцы в тальк и обнял безголовую копию своего тела, как обнимают очень близкого друга.

— Поцелуй меня! — сказал он игриво туда, где была должна находиться голова — Да не ты, глупышка! — Это уже собаке, которая тут же навострила уши.

Мистер Гам нежно погладил манекен по спине, как сделал бы это в обычных условиях с человеком. Потом обошел манекен сзади и тщательно изучил следы талька. Ощущать под рукой шов не очень приятно. Когда обнимаешь человека, руки сходятся на спине, и твердое уплотнение там, где проходит позвоночник, не так непривычно, как в каком-либо другом, неожиданном месте, рассуждал он. Значит, швы на плечах исключаются; надо втачать ластовицу в центре, наверху, между лопатками, причем вершина ее должна быть чуть выше середины лопатки… И этот же шов можно использовать, чтобы закрепить кокетку подкладки из плотной ткани — чтобы изделие не потеряло форму… Нужны лайкровые прокладки по обе стороны разреза — не забыть бы купить лайкру, — и под застежку справа тоже вшить лайкру, чтобы молнию не коробило… Он вспомнил потрясающие вечерние платья из дома моделей Чарльза Джеймса. Вот уж чьи платья плотно облегают тело!

А ластовица на спине будет закрыта его волосами. Вернее, волосами, которые у него скоро тоже будут.

Мистер Гам снял выкройки с примерочного манекена и приступил к работе.

Швейная машина была старая и великолепно сделана. Станина и педаль ножного привода ажурного литья, на боку золотом шла витиеватая надпись: «Всегда я шью, всегда я шью и никогда не устаю». Лет сорок назад к машине сделали электропривод, но ножная педаль осталась на месте. Мистер Гам всегда начинал каждый новый шов, работая только педалью. Чтобы добиться ровных стежков, он разувался и качал педаль босой мясистой ступней, аккуратно и методично, придерживая ее пальцами ноги с накрашенными ногтями, чтобы не делать лишних стежков. Некоторое время в теплом подвале слышался лишь ровный шум работающей швейной машины, всхрапывание собачки и шипение пара в батареях.

Когда он наконец покончил с ластовицами в миткалевых выкройках, он примерил на себя готовое изделие перед зеркалом. Собачка, подняв голову, наблюдала за ним.

Так, проймы надо чуть увеличить… И еще остаются некоторые проблемы с отстрочкой и с боковыми швами. А так совсем неплохо. Сидеть будет великолепно. Мягкая грудь будет подпрыгивать. Он уже видел себя во весь дух взбегающим по лестнице к горке — и никаких проблем.

Мистер Гам еще некоторое время поиграл с различными комбинациями освещения и с разными париками, стараясь добиться наибольшего эффекта, затем надел потрясающее ожерелье из ракушек, обнимающее шею как раз по линии ворота. Да, это будет шикарно, просто отпад! Особенно в сильно декольтированном платье или в пижаме, открытой на его новой груди…

Его прямо-таки мучило искушение начать прямо сейчас, заняться наконец настоящим делом… Но глаза уже устали. Да и руки тоже, а надо быть совершенно спокойным, чтобы они не дрожали. Да и шум уже как-то не хотелось поднимать… Он терпеливо выдергивал наметку из уже готовой строчки и складывал все выкройки по отдельности. Отличные получились выкройки.

— Завтра, Прелесть, — сказал он собачке, доставая из морозильника мозги и раскладывая их для оттаивания. — Это первое, чем мы займемся за-а-а-автра. Мамочка будет такой красивой!