Молчание ягнят

Оглавление

Густав Биммель, отец Фредрики, оказался высоким худым мужчиной с широкими бедрами и блекло-голубыми глазами в красных прожилках. Вязаная шапочка надвинута на самые брови. Он пристраивал к голубятне еще одну клетку. Сейчас клетка стояла на козлах рядом с сараем. Пока он щурился на ее удостоверение, Старлинг учуяла запах водки.

— Ничего нового я вам не скажу, — заявил он. — Полиция уже была тут, позавчера. Они опять проверяли мое заявление. Все мне прочитали, все проверили. И все переспрашивали: «Это так? Это правильно?» «Ну да черт побери, — ответил им я, — если бы это было неправильно, зачем бы мне говорить это еще тогда».

— Понимаете, я хочу выяснить, где он — я имею в виду похитителя, — где он мог увидеть Фредрику. Понимаете, мистер Биммель? Где он мог ее выследить. И где он ее похитил.

— Она поехала в Колумбус. На автобусе. Хотела устроиться на работу в магазине. В полиции говорят, она была там на собеседовании. Но домой не вернулась. Мы не знаем, куда еще она могла поехать в тот день. Ваши подняли все квитанции об оплатах по кредитной карточке, но в тот день она ей не пользовалась.

— Да, о кредитной карточке я знаю. Скажите, мистер Биммель, можно мне осмотреть вещи Фредрики? Они еще здесь?

— Ее комната на верхнем этаже.

— Можно посмотреть?

Он с минуту раздумывал, куда бы положить молоток. Потом сказал:

— Ладно. Пошли.

51

Стены кабинета Джека Крофорда в главном здании ФБР в Вашингтоне были выкрашены жуткой серой краской. Зато здесь были большие окна.

Крофорд стоял у окна, так, чтобы свет падал на открытый блокнот, и пытался прочесть скверную распечатку, сделанную на этом проклятом матричном принтере, который он уже давно просил заменить.

Он приехал сюда прямо из похоронного бюро и все утро работал, пытаясь ускорить получение из Норвегии зубной карты пропавшего матроса по имени Клаус. Еще он направил напоминание в Сан-Диего, чтобы там поторопились с опросом знакомых Бенджамина Распая по консерватории, где он преподавал, и позвонил в таможенную службу, где должны были проверить все документы, касающиеся нарушений правил ввоза живых насекомых.

Через пять минут после его приезда в дверь кабинета просунулась голова заместителя директора ФБР Джона Голби, который ныне возглавлял оперативную группу, занятую расследованием дела Буффало Билла.

— Джек, — сказал он, — мы как раз о тебе вспоминали. Мы очень ценим, что ты приехал… Ты уже заказал службу?

— Поминки завтра вечером. Служба в субботу, в одиннадцать.

Голби кивнул:

— Мы тут собрали деньги в детский фонд ООН… Как ты считаешь, что нам лучше написать: «в память Филлис» или «в память Беллы»?

— Беллы. Пусть будет «в память Беллы».

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Крофорд отрицательно покачал головой:

— Я решил поработать. Мне так легче.

— Угу, — согласился Голби. Потом, после некоторой паузы, добавил: — Фредерик Чилтон просит федеральной защиты под стражей. Хочет спрятаться в тюрьме.

— Здорово. Джон, ты кого-нибудь направил в Балтимор к Эверетту Йоу, адвокату Распая? Я тебе о нем говорил. Он наверняка кое-что знает о приятелях Распая.

— Да, сегодня утром направил. И Барроузу сообщил, только что. Директор поставил Лектера в розыск по категории особо опасных. Джек, если тебе все-таки что-нибудь нужно… — Голби поднял брови и руку и исчез.

Если тебе что-нибудь нужно…

Крофорд повернулся к окнам. Из кабинета открывался чудесный вид на город. Вдали виднелось красивое старое здание, где он когда-то проходил стажировку. Слева находилась бывшая штаб-квартира ФБР. Когда он окончил школу, то вместе с другими выпускниками их привели туда, в кабинет Эдгара Гувера, тогдашнего директора Бюро. Гувер стоял на маленьком ящике и всем им по очереди пожимал руку. Это был единственный раз, когда Крофорд видел Гувера «живьем». На следующий день они с Беллой поженились.

Познакомились они в Ливорно, в Италии. Он тогда служил в армии, а она — в штабе НАТО. Ее звали Филлис. Они бродили по набережным над сверкающей под солнцем водой, и один из лодочников вдруг окликнул ее: «Эй, bella!» И с тех пор она стала для него Беллой. А в Филлис превращалась, только когда они ссорились.

Белла умерла. И поэтому даже вид из окон его кабинета должен бы стать другим. Несправедливо, что он остался таким же. Это надо было такое со мной сделать. Взяла и умерла. Бедная моя девочка! Да, конечно, я знал, что это вот-вот произойдет, но как это больно!

Что там ребята говорили об обязательном выходе на пенсию в пятьдесят пять? Ты любишь свою работу, но она больше не любит тебя… Он уже не раз видел такое…

Слава богу, от этого его уберегла Белла. И он надеялся, что она где-то еще есть и что она наконец не страдает. Он надеялся, что она может заглянуть в его сердце.

Зазвонил телефон внутренней связи.

— Мистер Крофорд, какой-то доктор Даниэлсон из…

— Да-да, я помню. — Он нажал на кнопку.

— Слушаю вас, доктор.

— Эта линия защищена, мистер Крофорд?

— Да. Во всяком случае, мой аппарат.

— Вы не записываете наш разговор?

— Нет, доктор. Что вы хотели мне сообщить?

— Я хотел бы в первую очередь заверить вас, что эта история не имеет абсолютно никакого отношения к пациентам, когда-либо обращавшимся в Университет Джонса Хопкинса.

— Конечно, я понимаю.

— Если из вашего расследования хоть что-нибудь получится, я хотел бы, чтобы вы объяснили всем, что этот преступник вовсе не транссексуал и никак не связан с нашим учреждением!