СССР™

Оглавление

125

– Переворот обратно устроить, что ли, – задумчиво сказал Алик.

– Ну-ка, ну-ка, – обрадовался Кузнецов.

Камалов махнул рукой и пошел помогать Валенчуку заводить самокаты в здание.

Даша спросила:

– С шашлыком тебе помочь?

Кузнецов посмотрел на нее с жалостью и посоветовал:

– Женщина, ты покушаешься на мужские святыни.

– Ладно, святой, тогда я беру женскую святыню. Мне на второй и третий скататься надо.

Кузнецов начал говорить про удобства трамвайного сообщения, но запнулся и заорал:

– Алик, меня до столовой довезешь, ага?

– Само собой. Провожу там, мясо выберу, потом уже в управление. А то ты свинину умудришься все-таки найти – и гори все мы в аду.

– Чорд. Рухнули мои планы. Ладно, я мясо вином залью.

– Кровью своей зальешь.

– Ты же говорил, кровь – харам.

– Все, поехала я, – резко сказала Даша, поцеловала Кузнецова в нос и пошла к стоянке.

Кузнецов хотел что-то сказать, но молча вытер нос ладонью – нос сразу потемнел, – и зашагал к Камалову. Через пару шагов спохватился, окликнул Рычева с Барановым, которые вполголоса прикидывали программу томской локализации «пионеров», и отсалютовал им на ходу.

Таким Баранов и запомнил Кузнецова – веселым, чумазым и, кажется, абсолютно счастливым.

2

Со всех сторон,

                        гулка и грозна,

идет

        на Советы

                       опасность.

Владимир Маяковский

Брякин вышел на связь в разгар нервного разговора про взносы, который Никитских, естественно, тут же свернул, ко всеобщему, хоть и недолгому облегчению. С Брякиным он до сих пор не общался, поэтому сперва собеседник был представлен мутным силуэтиком, затем – статичным, хоть и объемным портретом, выдернутым из архивов, и лишь к завершению первой минуты портрет ожил: сразу четко и точно – видимо, разнообразием одежды и прически, как и подвижной артикуляцией, Брякин не увлекался. Никитских в очередной раз мельком подумал, какая все-таки прелесть «союзники» – ни секретарш не нужно, ни защищенных линий, ни дополнительных подтверждений, что говоришь именно с тем, с кем хотел,– но других поводов порадоваться беседа не подкинула.

Брякин перешел к делу, еще не проявившись лицом: сказал, что должен сам, потому что иначе как-то непорядочно, хотя что уж тут про порядочность.

– В общем, Алексей Александрович, я вынужден отозвать все приглашения и разрешения по поводу съезда. Ищите другую площадку.

Никитских сразу все понял, тем более что сигналы с прошлой недели доходили по нарастающей, но решил уточнить:

– Павел Валерьевич, а если Дом техники или пансионат за пределами краевого центра?

– Нет-нет. Ни БКЗ, ни «Гренада» какая-нибудь, ни Шушенское со Столбами – Ярск исключен, территория края тоже, увы.

– Кем исключен, если не секрет?

– Алексей Александрович, я вас умоляю. Мы же как взрослые люди говорим.

– Да, я понимаю и искренне благодарен, на самом деле. Что ж, будем искать...

– Я объяснить хотел, если позволите, – прервал Брякин. – Я член партии, вы знаете, и в политсовет вхожу. Но вы для меня не конкуренты и не угроза, а союзник, простите за каламбур. И я бы пободался с этими... активистами, но все-таки подчинился. По одной простой причине. Мне нужно поле для маневра. Мне нужно, чтобы материальная, производственная и потребительская составляющая вашего проекта из края не ушла. За нее я буду драться ногами и зубами.

– Если вы про «кипчаков», «союзников» и остальные союзные продукты, то наша партия отношения к ним не имеет, – мягко напомнил Никитских.

– Ну Лексей Саныч, ну я умоляю, – сказал Брякин, не меняя свирепого выражения лица. – Ну вот, а чтобы их держать, не пущать и посылать упомянутых активистов, надо этим активистам кость кинуть. Вот, я кинул. Прошу прощения, что и вас заодно.

– Да дело житейское, под одним небом живем. Вы мне только скажите, если возможно: вот эта кость, которую вы кинули, – это только съезд или вообще деятельность «Союза советов» в крае?

– К счастью, на партийную жизнь я совсем не влияю.

– Прошу прощения, как уж вы говорили: ну Пал Валерьич, ну я умоляю.

Брякин, помолчав, впервые усмехнулся:

– Хм. Уели. Вопрос формально оставлен на мое усмотрение, но бдить, уверен, будут с удвоенной. Соответственно, текущую ситуацию трогать не будем, но за особые случаи опять же заранее прошу извинить.

– Выборы – это особые случаи? Вернее, даже так: в октябре нам есть что ловить или давить будете со всех сторон и беспощадно?

Брякин, надо отдать ему должное, ответил без раздумий:

– Алексей Александрович, я вас знаю заочно, но только с хорошей стороны, как очень порядочного человека. Поэтому начистоту и без передачи. Беспредела не будет, это я гарантирую, все остальное будет, как положено.

– Суды, компромат, срывы встреч с избирателями?

– Гасилово СМИ, сайты.

– Уголовка? – уточнил Никитских.

– Ну, это уже близко к беспределу.

– Эх, Павел Валерьевич, ваши бы подходы да Богу в руки. Мы-то со своей стороны вас врасплох не застанем криками, судами и прочими демократическими проявлениями – по нынешнему поводу, в частности?

– Ну, я думаю, было бы странно и даже подозрительно, если бы молодая амбициозная партия так легко стерпела бы перенос съезда. Тем более что не факт...

– Не факт, что мы новое место найдем? В этом как раз ничего нового. И, завершая разговор про октябрь, виды, так сказать, на урожай хотелось бы оценить. Подсчет голосов у нас пристрастным будет?