Выбери любимый жанр

Оценить:

СССР™

Оглавление

138

Сопляк Леня сидел рядом, потому что сорвал о бетонный блок ногти, – и куда ему за руль, – вылизывал раны и бурчал не останавливаясь, время от времени уточняя:

– Борзые они больно, да ведь?

– Больно, – в очередной раз подтвердил дядя Владя и снова по ноздри утоп в темных мыслях.

Леня забухтел и вылетел уже в новый припев:

– А вот машинку бы такую, да ведь?

– Мечтай, – сказал дядя Владя, не отрывая взгляда от дороги, – удивительно все-таки пристойной.

– А что? Они же говорят – без проблем записаться можно, тем более в наших регионах.

– Можно было. Теперь, наверное, все. Зря, думаешь, нас сюда посылали?

– Посылали – и чё? Обратно едем.

– Ну, все же так не поедут, – сказал дядя Владя.

– Ну а вдруг – уговорятся, вернутся, – возразил Леня, на каждом слове теряя по искорке задора. – Да ведь?

Дядя Владя покосился на него и покрепче взялся за руль.

Леня вздохнул и сказал:

– А жаль, да ведь?

2

Защищать Страну Советов

Снова юность в бой пошла.

Евгений Долматовский

Следующие два дня закрутились в плотную вязь, в которой не разберешь, где уток, где узор, где изнаночная петля, а где шов.

– В том-то и дело, что шва быть не должно, – твердо сказал Никита. – Распределение нагрузок, особенно на виражах, постоянно меняется и играет по всей вот этой поверхности. – Он показал. – Шов создает пики напряжений и утяжеляет...

– Погоди, – сказал Валенчук и включил своего «союзника». – Секундочку... Вот. Вот «кипчак» этого года. Вот проект следующего. Вот рама, вот трансмиссия. А вот швы, смотри – пошел-пошел-пошел – и сюда, а здесь сразу три сходятся. И вроде нормально все и в модели отрабатывалось и на практике. Рекламаций вроде нет, а, Никит?

– Можно? – попросил Никита.

Валенчук кивнул и открыл доступ к своей проекции. Никита несколько раз чиркнул пальцем по висевшей в воздухе раме и спросил:

– Динамические прогоны тут есть?

– Что нужно?

– Скорость сто сорок, плавный левый вираж с резким торможением.

– Давай уж сразу с обрыва скинем, – пробурчал Валенчук, но послушно повторил вводную.

Скелет «кипчака» беззвучно закрутил бликующими колесами.

– Не видно, – крикнули с «камчатки».

Валенчук кивнул и перебросил изображение на доску. На «камчатке» удовлетворенно агакнули.

– Плоским можно? – уточнил Валенчук.

Никита помотал головой:

– Нет, так лучше. Но тут быстро.

Вышло и впрямь быстро: летевший на месте остов «кипчака» аккуратно показал кусок крыши, входя в поворот, дернулся и повел носом-кормой.

– Тормозит, – успел сказать Валенчук, и тут «кипчак» подпрыгнул, на миг ударил по глазам ажурным днищем и улетел с доски в невидимую область.

Класс взвыл. Валенчук сказал:

– Не понял. Стоп, двадцать секунд назад, повтор на половине скорости.

– На десяти процентах, – посоветовал Никита.

Валенчук, не отрываясь от доски, повторил.

На десяти процентах все отчетливо увидели, как «кипчак» при торможении чуть клюет носом, приподнимает задние колеса и бьет ими о невидимую землю, тут же повторяет жеребиный трюк, на втором подскоке отрывает правые колеса от земли и срывается в оверкиль, в два маха проламывает стойки и вертится на ходу, подставляя бока распаду.

– Стоп. Повтор с векторами распределения сил, – скомандовал Валенчук.

Невредимый остов «кипчака», ощетинившись синими стрелками, снова тронулся в путь, тормознул, влетая в синюю паутину, и с мучительной неторопливостью начал переворачиваться.

– Вот, – сказал Никита, тыча указкой в раму. – Вот шов, по нему, видите, сходятся разнонаправленные усилия, предел прочности я не считал, но вот на такой фигуре предел, видите, кончается.

– В шве только дело, уверен? – спросил Валенчук.

– Ну, не совсем, но основное – да, в шве. Доступ открыт? Вот, смотрите.

Никита, что-то бормоча собственному «союзнику», перенес раму со своей проекции в подрагивающий рисунок на доске, потом черпанул висящую у носа голограмму, погружая ладонь в трансмиссию, и размазал добычу по валенчуковскому остову, который зашипел и затрясся, но дар проглотил.

– Это что? – поинтересовался Валенчук.

– Ну, во-первых, бесшовный вариант, во-вторых, покрытие я тут посчитал одно.

– Там еще дополнительный узел какой-то.

Никита поморгал и сказал:

– Плоскости. В смысле, крылья.

Народ застонал.

– Плоскости. В смысле, крылья, – повторил Валенчук. Зачем?

– Летать, – ответил Никита.

– Покажи.

– Сперва бесшовность, может?

– Никитон, задолбал, полет покажи! – крикнул Синицын под менее внятные возгласы.

– Крылья покажи, – сказал Валенчук.

– Ну... Набор скорости до ста сорока, потом командуйте: «Крылья!» – и руль обязательно прямо.

Валенчук так и сделал.

Загрохотали стулья: ребята встали с мест, разглядывая крылышки, блестящими тесаками выскользнувшие из порогов.

– Никита, ну ты даешь, – прошептала Наташа в миг, когда остов «кипчака», сверкающий под солнцем, не влезшим в кадр, плавно оторвался от земли и пошел в метре над размазанной лентой дороги.

– Повтор, фронтальная проекция, – скомандовал Валенчук.

Теперь выскальзывание крыльев из-под дверей было видно всем, как и плавное переливание хода «кипчака» в полет. И все затаили дыхание – и загалдели, лишь когда сверкающий шпангоут машины приземлился, втянув плоскости.

Валенчук легко перекрыл грай:

– Дальность какая?