Живым или Мертвым

Оглавление

229

— Мы, наверно, опаздываем, — воскликнула Кейти.

Хэнк посмотрел на часы.

— Пока нет. Еще четверть часа. Мы доедем за пять минут. Хорошо, дети, пошли. — И все семейство вышло за дверь.

Касеке сидел на автобусной остановке за полквартала к северо-западу от церкви и пил третью с утра чашку кофе. Отсюда он прекрасно видел вход в церковь. Ага! Парадные двери открылись, и оттуда повалили люди. Касеке посмотрел на часы: 8.48. С дорожки, которая вела к церкви, от расположенной позади нее автостоянки показались прихожане, явившиеся на девятичасовую службу. Среди них он заметил молодую пару с тремя детьми: двумя мальчиками и девочкой. Все трое, держась за руки, важно шли перед родителями. Касеке зажмурился и взмолился к Аллаху, чтобы Он укрепил его душу. Это было необходимо. А эти маленькие дети погибнут сразу, так быстро, что боль даже не успеет отложиться в их умах.

Приехавшие вышли с дорожки на площадку перед крыльцом.

Касеке посмотрел на часы. Меньше минуты.

С расстояния в сто ярдов от того места, где он установил мину, он не мог увидеть, что подготовленная им диверсия развивается не так, как задумано. Он узнает об этом лишь после того, как увидит идущих за ним полицейских.

За минувшие пять часов, пока клейморовская мина находилась под дождем, а потом под лучами раннего утреннего солнца, свечной парафин, которым Касеке приклеил порошок крысиного яда к шрапнели, начал трескаться. Само по себе это не должно было оказать никакого влияния на боеспособность мины. Вот только Касеке не знал, что именно эта клейморовская мина и восемь остальных были изготовлены более двадцати лет назад, и последние восемь лет хранились совершенно неправильно — то ли в деревянной коробке в глубине сырой пещеры, то ли, наоборот, зарытыми в прокаленную солнцем землю афганской провинции Нангахар.

Когда парафин растрескался, смола, которой была залита картечь — все ее гарантийные сроки давно миновали, и она сделалась хрупкой, как песочное печенье, — тоже начала крошиться. Пусть разрушился слой всего в несколько миллиметров, но этого хватило для того, чтобы четырнадцать металлических шариков выпали и посыпались на дно корпуса. Никто из находившихся на церковном крыльце и возле него не услышал этого звука за разговорами. Если бы не дождь, шедший десять часов без перерыва, это тоже не повлияло бы ни на что, но промокшая земля сделалась настолько мягкой, что даже этого незначительного перемещения центра тяжести мины оказалось достаточно, чтобы ее ножки подогнулись. В 8.49.36, за двадцать четыре секунды до взрыва, тщательно установленная клейморовская мина упала вперед, так что ее лицевая часть оказалась наполовину направленной в землю, а наполовину — на бетон.

Когда Кейти Альви позже очнется в больнице, первой ее мыслью будет: «Мой муж погиб, а дети, наверно, живы», а за этим придет осознание того, что и один, и другой исход являются, по-видимому, следствием слепой случайности.

Когда мина Касеке начала наклоняться, семейство Алви как раз начало подниматься по лестнице на крыльцо, среди прочих запоздавших прихожан. Хэнк шел почти вплотную к перилам, Джош и Аманда слева от него, затем Кейти и Джереми, державшийся за мамину руку.

Свидетели позже описали бы взрыв как глухой грохот, сопровождаемый адской бурей. Кейти не увидела и не услышала всего этого, но по той же случайности повернула голову, чтобы взглянуть на Хэнка именно в мгновение взрыва. Из семисот шариков, находившихся в мине, около четырехсот ударили в землю, выбив в ней воронку и вырвав из бетона кусок шириной в ярд. Остальные пролетели низко над площадкой, поражая ноги тех, кто находился на ней, ломая кости и вырывая клочья из живой плоти. Часть шрапнели отрикошетила от бетона и под разными углами, по разным траекториям ударила по лестнице. Из тех несчастных, кто находился там в этот миг, часть погибла на месте, а часть получила ужасные раны. Хэнку Альви, который случайно загородил своим телом старшего сына и дочь, шарик попал в левую скулу, буквально расколов его голову на три части. Кейти увидела это, но не успела никак отреагировать — ни схватить кого-нибудь из детей, ни закрыть Джереми собой. Как выяснилось позже, в этом не было необходимости.

Кейти застыла, не в силах пошевельнуться, в ушах у нее стоял оглушительный звон, а мозг был не в состоянии осознать, что рядом с нею гибло множество людей. Точно так же замерли по бокам от нее Джош, Джереми и Аманда, но их оцепенение быстро прошло, сменившись безудержными рыданиями. Лестница была залита кровью и усыпана руками, ногами и какими-то неузнаваемыми частями… чьими? Она не могла никого узнать. Несколько десятков человек лежали на бетонированной площадке. Некоторые из них не двигались, а другие корчились от боли или пытались отползти прочь, или подползти к своим любимым, рты раскрывались, но не издавали ни звука.

А потом к Кейти вернулся слух, и она услышала крики. И сирены.

Глава 85

Убедившись, что все шторы закрыты, они включили в доме свет, а потом Джек позвонил Пастернаку и велел завести машину в гараж. Войдя оттуда в кухню, доктор так и замер на месте.

— Это он?

— Нет, — ответил Джек, — это Тарик, телохранитель Эмира.

Вообще-то, чтобы заставить Тарика просто назвать свое имя, пришлось потратить десять минут. Больше он ничего не сказал. Чавес и Доминго осматривали остальные помещения дома, но пока что не обнаружили ничего такого, что отличало бы его от аналогичных стандартных построек. В нем не присутствовало даже намека на индивидуальность.