Неандертальский параллакс

Оглавление

177

И внезапно Мэри почувствовала, как у неё стынет кровь.

В доме был волк.

Мэри замерла; сердце бухало, как молот.

Волк сорвался с места и кинулся на Понтера.

— Берегись! — закричала Мэри.

Понтер повернулся и упал на один из диванов.

Волк вскочил на него, широко распахнул пасть и…

И Понтер засмеялся, когда волк начал облизывать ему лицо.

Понтер всё время повторял на разные лады одни и те же слова на своём языке. Хак их не переводил, но голос Понтера был весел и добродушен.

Через секунду Понтер столкнул волка с себя и поднялся на ноги. Животное обратило своё внимание на Мэри.

— Мэре, — сказал Понтер, — это моя собака Пабо.

— Собака?! — воскликнула Мэри. Насколько она могла судить, животное выглядело совершенно как волк: дикий, хищный, кровожадный волк.

Пабо уселся рядом с Понтером и, задрав морду к потолку, испустил протяжный громкий вой.

— Пабо! — прикрикнул на него Понтер, а потом добавил неандертальское слово, означавшее, по-видимому, что-то вроде «Фу!». Он сконфужено улыбнулся Мэри. — Она ещё никогда не видела глексенов.

Понтер подвёл Пабо к Мэри. Мэри почувствовала, как деревенеет спина и пыталась подавить дрожь, пока зубастая зверюга весом, должно быть, под сотню фунтов обнюхивала её со всех сторон.

Понтер ещё немного поговорил с собакой с теми же самыми интонациями, с которыми и соплеменники Мэри говорят со своими домашними питомцами.

В этот момент в проходе, ведущем в соседнюю комнату, показался Адекор.

— Превет, Мэре, — сказал он. — Понравилась экскурсия?

— Очень, — ответила она.

Понтер подошёл к Адекору и крепко его обнял. Мэри на мгновение отвела взгляд, а когда снова посмотрела на них, они уже просто стояли рядом, держась за руки.

Мэри снова ощутила укол ревности, однако…

Нет, нет. Конечно, в этом не было ничего неприличного. Разумеется, они вели себя так, как привыкли, не скрывая своих нежных чувств друг к другу.

И всё же…

И всё же, кто первый кинулся обниматься? Адекор? Или Понтер? Она не могла сказать. И за руки они взялись, когда она смотрела в сторону; она не видела, кто потянулся к кому. Может быть, Адекор заявляет о своих правах на территорию, специально демонстрируя Мэри, как Понтер его любит.

Пабо, по-видимому, убедившись, что Мэри никакое не чудовище, отошла от неё и вспрыгнула на один из диванов, растущих из стены в самом прямом смысле этого слова.

— Хочешь посмотреть другие комнаты? — спросил её Понтер.

— Конечно! — ответила Мэри.

Он завёл её в зону — это была не вполне отдельная комната — игравшую, по-видимому, роль кухни. Мох на полу был закрыт сплошной стеклянной панелью. Мэри не узнала ни одного из бытовых приборов, но предположила, что маленький стеклянный куб — это что-то вроде микроволновой печи, а большое устройство, состоящее из двух одинаковых синих кубов, поставленных друг на друга — наверное, холодильник. Она высказала эту догадку, и Адекор рассмеялся.

— На самом деле это лазерная печь, — сказал он, указав на меньшее устройство. — В нём используется та же самая частотная ротация, что и в стерилизаторе, через который вы сегодня проходили, но здесь она применяется для того, чтобы равномерно прожарить мясо как внутри, так и снаружи. И мы больше не пользуемся холодильниками для хранения продуктов, хотя в прошлом они были широко распространены. Это вакуумный шкаф.

— А-а, — сказала Мэри. Она повернулась и на мгновение растерялась. Одну из стен целиком заполняли четыре плоских квадратных телеэкрана, каждый из которых показывал какую-то сценку неандертальской жизни. Она с самого начала была немного обеспокоена оруэлловскими аспектами их общественного устройства, но и подумать не могла, что Понтер может лично принимать участие в слежке за соседями.

— Это визор, — объяснил Адекор, подходя к ним. — Таким образом мы наблюдаем за эксгибиционистами. — Он шагнул к квартету телеэкранов и что-то в них переключил. Внезапно четыре отдельных квадрата слились в один, показывающий увеличенную картинку из нижнего правого угла. — Это мой любимый, — сказал Адекор. — Хавст всегда находит что-нибудь интересное. — Он на секунду всмотрелся в изображение. — А, это игра в дайбатол.

— Пойдёмте-ка отсюда, — сказал Понтер, жестом приглашая их обоих следовать за ним. По его тону можно было предположить, что если Адекор начинает смотреть дайбатол, то его уже трудно оттащить от визора.

Мэри пошла за ним, Адекор тоже. Соседняя комната явно была совмещённой спальней и ванной. В ней было большое окно, выходившее на ручей, и утопленная в пол неглубокая квадратная яма, заполненная квадратными подушками, образующими обширную спальную поверхность. Сверху лежали несколько подушек в форме диска. На другом краю комнаты в полу имелось углубление круглой формы.

— Это ванна? — спросила Мэри.

Понтер кивнул.

— Можешь воспользоваться, если хочешь.

Мэри покачала головой.

— Может быть, позже.

Её взгляд снова упал на кровать, и в голове начала формироваться картинка с голыми телами Понтера и Адекора, сплетёнными в любовном акте.

— И это всё, — сказал Понтер. — Вот это наш дом.

— Пойдёмте обратно в гостиную, — сказал Адекор.

Они вернулись в гостиную следом за Понтером. Адекор согнал Пабо с дивана и улёгся на него. Понтер предложил Мэри расположиться на втором диване. Похоже, лежачее положение было более естественно для неандертальцев, чем для глексенов; без сомнения, так гораздо удобнее разглядывать потолочные фрески.