Неандертальский параллакс

Оглавление

— … а в других участвуют десятки исследователей, не так ли?

— Да, иногда.

— Но в вашем эксперименте участвовало всего двое.

— Это не так, — сказал Адекор. — Ещё четверо помогали нам на разных стадиях проекта.

— Но ни один из них не спускался к вам шахту. Под землёй работали только вы двое — Понтер Боддет и Адекор Халд, не так ли?

Адекор кивнул.

— И только вы вернулись на поверхность.

Адекор промолчал.

— Это так, учёный Халд? Только вы вернулись на поверхность?

— Да, — сказал он, — но, как я объяснял, учёный Боддет исчез.

— Исчез, — сказала Болбай, словно никогда раньше не слышала этого слова, словно пыталась постичь его значение. — Вы имеете в виду, что он пропал?

— Да.

— Растворился в воздухе.

— Именно так.

— Но мы не знаем ни об одном случае подобных исчезновений.

Адекор слегка качнул головой. Почему Болбай преследует его? Он никогда с ней не ругался, и даже представить не мог, чтобы Понтер представлял его ей в невыгодном свете. Что ею двигало?

— Вы не нашли тела, — вызывающе заявил Адекор. — Вы не нашли тела, потому что тела не было.

— Это ваша позиция, учёный Адекор. Однако в тысячах саженей под землёй вы могли избавиться от тела множеством способов: поместить его в герметично закупоренный контейнер, чтобы предотвратить распространение запаха, а потом сбросить в какую-нибудь трещину, обрушить на него непрочную кровлю, перемолоть проходческой машиной. Шахтный комплекс огромен, десятки тысяч шагов туннелей и штолен. Вы могли избавиться от тела где угодно.

— Но я этого не делал.

— Вы так говорите.

— Да, — сказал Адекор, усилием воли возвращая голосу спокойствие, — я так говорю.

* * *

Вчера вечером у Рубена дома Луиза и Понтер пытались придумать эксперимент, который доказал бы правоту утверждений Понтера о том, что он явился из параллельного мира.

Химический анализ волокон его одежды мог помочь. По словам Понтера, они были синтетическими, и предположительно отличались от всех известных полимеров. Точно так же, некоторые компоненты странного импланта-компаньона наверняка окажутся неизвестными современной науке.

Дантист мог бы доказать, что Понтер никогда не пил фторированной воды. Возможно, он даже доказал бы, что Понтер жил в мире без ядерного оружия, диоксинов или двигателей внутреннего сгорания.

Однако, как указал Рубен, всё это демонстрировало лишь то, что Понтер происходит не с этой Земли, но не доказывало, что он явился с другой Земли. В конце концов, он мог быть просто инопланетянином.

Луиза доказывала, что инопланетная форма жизни никак не может настолько точно походить на случайный продукт эволюции на нашей планете, но согласилась, что для многих идея о пришельце с другой планеты окажется более приемлемой, чем идея параллельных миров — на что Рубен сказал что-то насчёт Киры Нэрис, которая выглядит лучше в коже.

Наконец, подходящий тест предложил сам Понтер. Его имплант, сказал он, содержит полный комплект карт никелевой шахты, предположительно расположенной поблизости от этого места на его версии Земли; в конце концов, лаборатория, в которой работал он, тоже располагалась в шахте. Разумеется, основная часть рудной залежи была найдена и его народом, и персоналом «Инко», но, сравнивая свои карты с картами на сайте «Инко», имплант идентифицировал место, содержащее, по его словам, богатую залежь меди, которая ускользнула от внимания «Инко». Если залежь существует, то о ней может знать лишь пришелец из параллельного мира.

И вот теперь Понтер Боддет — они теперь знали его полное имя — Луиза Бенуа, Бонни Джин Ма, Рубен Монтего и женщина, которую Луиза увидела впервые, генетик Мэри Воган, стояли посреди густого леса в 372 метрах от принадлежащего нейтринной обсерватории здания. С ними были двое геологов «Инко» с разведывательной буровой установкой. Один из них настаивал, что Понтер не прав и меди в этом месте быть не может.

Следуя указаниям Хак, они пробурили скважину глубиной 9,3 метра и вытащили наружу керн. Луиза испытала огромное облегчение, когда бур с алмазной головкой, наконец, остановился; от его визга у неё заболела голова.

Упакованный керн сообща отнесли на парковку, где было больше места, и там сняли с него непрозрачную мембрану. На вершине керна, разумеется, была почва, под ней — ледниковый тиль, состоящий из глины, гравия и гальки. Под ним, сказал один из геологов, была докембрийская норитовая скала.

А под ней, в точности на указанной Хак глубине, обнаружилась…

Луиза в восхищении захлопала в ладоши. Рубен Монтего улыбался от уха до уха. Сомневающиеся геологи что-то бормотали под нос. Профессор Ма поражённо качала головой. А генетик, доктор Воган, смотрела на Понтера широко раскрытыми глазами.

Она была в точности там, где было предсказано: самородная медь, перекрученная и пузыристая, тусклая, но несомненно металлическая.

Луиза улыбнулась Понтеру, думая о зелёном, незагаженном мире, который он описывал вчера вечером.

— Манна небесная, — тихо сказала она.

Профессор Ма подошла к Понтеру и взяла его гигантскую ладонь обеими руками.

— Никогда бы не поверила, — сказала она, — но добро пожаловать на нашу версию Земли.

Глава 21

Все, кроме геологов, снова собрались в конференц-зале шахты «Крейгтон»: Мэри Воган, генетик из Торонто, Рубен Монтего, врач компании «Инко», Луиза Бенуа, сотрудница Нейтринной обсерватории Садбери, присутствовавшая при разрушении детектора, Бонни Джин Ма, директор обсерватории, и, самое главное, Понтер Боддет, физик из параллельного мира, единственный живой неандерталец, которого видела Земля за последние 27000 лет.