Неандертальский параллакс

Оглавление

226

— Это такса, — немного обиженно объяснила женщина; она совершенно не растерялась при виде знаменитости, которую не могла не узнать.

— Это… — начал Понтер. — Простите, пожалуйста, это какая-то родовая травма?

Судя по голосу, женщина уже была на взводе.

— Нет, он такой и должен быть.

— Но ноги! Уши! Туловище! — Понтер выпрямился и покачал головой. — Собака — это охотник, — заявил он с таким видом, словно животное перед ним было насмешкой над всеми правилами приличия.

— Таксы — охотничьи собаки, — резко ответила женщина. — Их разводили в Германии, чтобы охотиться на барсуков. По-немецки порода называется дахсхунд: «дахс» — это по-немецки «барсук». Видите? Их форма позволяет им преследовать барсука в норе.

— О, — сказал Понтер. — Э-э… простите меня, пожалуйста.

Женщина немного смягчилась.

— Вот пудели, — сказала она с презрительным фырканьем, — это действительно не пойми что.

* * *

По прошествии некоторого времени Корнелиус Раскин уже не мог отрицать, что чувствует себя как-то иначе — и что это началось значительно быстрее, чем он считал возможным. Сидя в своём пентхаузе в трущобах, он скармливал Гуглу запрос за запросом; его результаты улучшились после того, как он узнал, что в медицине кастрация называется орхиэктомией, и когда он начал целенаправленно исключать из выборки слова «собака», «кот» и «лошадь».

Он быстро обнаружил на веб-сайте Плимутского университета схему, озаглавленную «Влияние кастрации и замещения тестостерона на сексуальное поведение самцов», на которой показывалось быстрое ослабление такого поведения у кастрированных морских свинок…

Но Корнелиус — человек, а не животное! Наверняка ведь то, что верно для грызунов, неверно для…

Прокрутив страницу, он обнаружил на ней работу исследователей Хейма и Харша, из которой следовало, что 50 % кастрированных насильников «прекращают демонстрировать сексуальное поведение вскоре после кастрации — схожий эффект обнаружен у крыс».

Конечно, когда он сам был студентом, феминистки в один голос утверждали, что изнасилование — это насильственное, а не сексуальное преступление. Но нет. Корнелиус, имея в этом деле совсем не праздный интерес, прочитал книгу Торнхилла и Палмера «Естественная история изнасилования: биологические основы сексуального принуждения», когда она вышла из печати в 2000. Базируясь на эволюционной психологии, книга обосновывала идею о том, что изнасилование — это на самом деле репродуктивная стратегия — сексуальная стратегия — для…

Корнелиус терпеть не мог думать о себе в таких терминах, но знал, что такова правда: для самцов, не обладающих достаточной силой и статусом, чтобы размножаться обычным способом. То, что он этого статуса был несправедливо лишён, ничего не меняло; факты были таковы, что статуса у него не было, и получить он его не мог — по крайней мере, в академических кругах.

Он по-прежнему ненавидел ту политику, благодаря которой его держали в чёрном теле. Эксперт по древней ДНК из него был не хуже, чем из Воган — он работал в Оксфорде, чёрт подери, в Центре изучения древних биомолекул!

Это было несправедливо, от начала до конца — как дебильные «компенсации за рабство», когда людей, которые сами не сделали ничего плохого, просят отслюнить немалые деньги людям, чьи давно умершие предки безвинно пострадали. Почему Сорнелиус должен страдать из-за половой дискриминации при приёме на работу, практиковавшейся поколения назад?

Он ненавидел всё это долгие годы.

Но сейчас…

Сейчас…

Сейчас же он просто злился; и впервые за всё время, что он мог вспомнить, он, кажется, держит свой гнев под контролем.

Нет сомнений в том, почему ярость теперь гораздо меньше душит его. Хотя так ли это? В конце концов, прошло не так уж и много времени с тех пор, как Понтер отстриг ему яйца. Мог ли Корнелиус почувствовать эффект так скоро?

Ответ, очевидно, был утвердительным. Продолжив шарить по сети, он наткнулся на статью в газете «Нью Таймс» из Сан-Луис-Обиспо с интервью Брюса Клотфелтера, который двадцать лет провёл за решёткой за растление малолетних, прежде чем подвергнуться химической кастрации. «Это просто чудо, — сказал Клотфелтер. — На следующее утро я осознал, что проспал ночь без этих ужасных сексуальных сновидений, что мучили меня многие годы».

На следующее утро…

Господи, какой же у тестостерона период полураспада? Несколько нажатий клавиш, щелчков мышкой, и вот он ответ: «Период полураспада свободного тестостерона в крови составляет всего несколько минут», сообщил один сайт; другой говорил о примерно десяти минутах.

Дальнейшие изыскания привели его на Геосити, на страницу человека, родившегося мужчиной и подвергшегося кастрации без гормональной терапии до или после операции. Он сообщал следующее:

...

«Четыре дня после кастрации… похоже, что ожидание зелёного света на светофоре и другие мелкие неприятности уже не так сильно раздражают меня…

Через шесть дней после кастрации я вышел на работу. День выдался чрезвычайно напряжённый… но я сохранял спокойствие до самого его окончания. Я уверен, что это следствие кастрации, и без тестостерона определённо чувствую себя лучше.

Через десять дней после кастрации я чувствую себя пёрышком, летящим по ветру. Мне становится всё лучше и лучше. Спокойствие стало для меня самым сильным эффектом кастрации, за ним следует снижение либидо.»

Немедленный эффект.