Роковая корона

Оглавление

126

— Я оглядел все вокруг, но нигде не вижу лорда Болдуина из Рэдверса, — сказал Анри, хмурясь. — Ты ведь говорил мне, что он приедет.

— Я дал ему понять, что он должен быть здесь, но не могу же я силой заставить его присутствовать при моем дворе.

— Никто не осмелился бы игнорировать приказ короля Генриха присутствовать при дворе, — заметил епископ. — Верные вассалы должны исполнять желания короля или предоставлять веские основания, почему они этого не делают. Болдуин — человек высокого положения и влиятельных связей, он обязан быть здесь. Ты слишком неблагоразумен.

Стефан весь напрягся. Анри постоянно критиковал его, всегда убеждал делать не то, что ему хотелось. Не желая слушать ворчание брата, он резко поднялся и ушел, смешавшись с толпой гостей.

Но ему так и не удалось расслабиться и наслаждаться сердечным и близким общением со своими подданными: везде ощущал он на себе преследующий его острый взгляд брата — оценивающий, осуждающий, порицающий.

* * *

Месяцем позже, к ужасу Стефана, слухи, касающиеся Болдуина из Рэдверса, подтвердились: недовольный лорд захватил королевский замок в Эксетере и снабдил его продовольствием, судя по всему, готовясь к осаде. После срочного обсуждения на совете Стефан послал в Эксетер две сотни всадников.

Через неделю он получил послание, в котором говорилось, что при осаде королевского замка его армия потерпела неудачу, хотя ей и удалось захватить город. Болдуин бежал из замка, оставив жену и детей. Спустя две недели Стефан сам прибыл туда с подкреплением, сопровождаемый группой баронов. Когда разбили лагерь и установили шатры, Робин, Уолерен и два десятка других дворян поехали вместе со Стефаном обследовать местность, окружающую городские стены. Теплый июньский день благоухал ароматом роз и сирени, луга покрывала нежная зеленая трава. Далеко на горизонте гряда темно-синих холмов таяла в голубом небосклоне.

— Захватить Эксетер будет нелегко, — сказал Стефану Робин Лестерский и указал на высокий холм, на котором стоял замок. — Башни хорошо укреплены, и забраться на стены будет трудно.

— Тогда мы возьмем его осадой, — самоуверенно произнес Стефан, подбодренный тем, что очень многие бароны, принесшие ему присягу, хотели сражаться за него, как и положено верным вассалам.

Уолерен Мулэн внезапно выругался и указал на лагерь.

— Приехал этот бастард Глостер. Не доверяйте ему, сир.

— Роберт мой старый друг, — ответил Стефан. — Он принес мне присягу. Почему я должен не доверять ему?

Уолерен поднял густые черные брови.

— Болдуин из Рэдверса тоже принес вам присягу, сир, так что вряд ли это гарантия верности. На Роберта очень непохоже, чтобы он бросил свою драгоценную сестру. Не спускайте с него глаз — вот мой совет. Он способен на предательство.

Каждый раз при упоминании имени Мод сердце Стефана начинало сильно биться, а мускулы всего тела дрожали, как туго натянутая тетива.

— Роберт никогда не предаст меня, — уверенно заявил он.

* * *

Прошло три месяца, но замок все еще не сдался, хотя его гарнизон недолго осыпал стрелами войско Стефана и не предпринимал тайных вылазок глухими ночами.

— Осада проводится успешно, — сказал Робин Стефану. — Летняя засуха высушила источники, и я держу пари, что замок без воды. Им придется использовать вино для всего, включая стирку и выпечку хлеба.

— А головни, которые будут бросать через стену, им тоже придется гасить в вине, и скоро у них не останется никакой жидкости, — добавил Уолерен. — Они сдадутся и примут наши условия — или погибнут.

Среди недели из замка были посланы два человека для переговоров со Стефаном об уступках.

— Посмотри на них, — сказал епископ Винчестерский Анри, без приглашения приехавший на днях в лагерь брата. Он обратил внимание на сухую кожу этих людей, потрескавшиеся губы и потускневшие глаза. — Они погибают от жажды. Нет необходимости идти им на уступки. Не говори с ними. Они сдадутся полностью — это вопрос дней.

— Такая излишняя жестокость, — начал Стефан, расстроенно глядя на двух посланников. — Неужели нам необходимо продлевать их страдания?

— Епископ прав, — согласился Уолерен, что бывало крайне редко. Обычно они с Анри Винчестерским противостояли друг другу почти в каждом спорном вопросе. — Пусть не ждут пощады.

Стефан неохотно согласился, хотя подобная бессердечность была ему не по душе.

Два дня спустя жена Болдуина вышла из замка и бросилась перед ним на колени. Ноги ее были босы, голова посыпана пеплом, она жалобно рыдала. Прерывающееся дыхание, изнуренный вид женщины поразили Стефана, и он принял ее с обходительностью.

— Не слушай ее мольбы, — предостерег Анри.

— Но она не виновна, — запротестовал Стефан. — Я не могу, как безучастный наблюдатель, позволить погибнуть невинным людям. Моя ссора с Болдуином не имеет к ней никакого отношения.

— Твои подданные должны понять, что они не могут безнаказанно бунтовать, — настаивал Анри. — Болдуин бросил тебе вызов. И его нужно проучить. Замок должен полностью сдаться — или все умрут от жажды и голода. Твои враги усвоят этот урок, и люди будут тебя бояться.

— Именно так, — сказал Уолерен. — В будущем бароны подумают дважды, прежде чем решатся поднимать мятеж.

— Жестокость в данном случае может помочь избежать большего кровопролития в будущем, — добавил Робин Лестерский.

— Так поступил бы наш дядя, — продолжал Анри, настойчиво внушающий Стефану свою точку зрения. — Как ты думаешь, каким образом он так много лет сохранял мир? Добротой и состраданием? — Он повернулся к Роберту Глостерскому. — Разве я не прав, кузен?