Роковая корона

Оглавление

— Зайди ко мне завтра после сексты, — сказал ей король, прежде чем повернуть вместе с Аликс к своим покоям. Он был заметно взволнован.

Значит, он удивлен враждебностью знати не меньше, чем она сама? В памяти всплыло оскорбленное выражение лица Стефана. Неужели теперь кузен возненавидит ее? Неужели решит, что намерения короля были известны ей с самого начала? Мысль о том, что Стефан разлюбит ее, была невыносима. К глазам ее подступили слезы. И все же за всеми заботами и печалями стояло ошеломляющее осознание того, что в один прекрасный день она станет королевой Англии и герцогиней Нормандской. Никогда, даже в самых безудержных мечтах, она не могла вообразить, что удостоится такой высокой чести. И, вопреки всему, Мод чувствовала прилив опьяняющего торжества.

14

Железной хваткой схватив Матильду за руку, Стефан тащил ее за собой через толпу гостей, торопясь добраться до ворот Вестминстерского дворца, прежде чем кто-нибудь остановит их. Он услышал, как его окликают близнецы де Бомон и брат Анри, но не удостоил их вниманием. Если кто-нибудь посмеет выразить ему соболезнования, то он ответит на них добрым пинком.

Выйдя за ворота, Стефан обнаружил во дворе Джерваса и других своих слуг. Одного взгляда на их опрокинутые лица хватило, чтобы понять: ужасные вести уже достигли их ушей.

— Мы не останемся здесь ни минуты. Джервас и прочие слуги сопроводят тебя в Тауэр, — сказал он Матильде, помогая ей сесть в паланкин. — Ты доберешься только к утру, но тут уж ничего не поделаешь.

Матильда вцепилась в руку мужа. Глаза ее все еще были влажны от слез.

— Дорогой, но разве ты не поедешь со мной?

— Нет. Мне еще нужно кое-что уладить здесь.

— В такой час?

— Это неважно. — Лицо Стефана застыло, словно каменное, глаза казались холоднее Северного моря.

Испуганная, Матильда откинулась на подушки, и Стефан задернул занавески. Услышав их беседу, Джервас подошел к Стефану и тревожно заглянул ему в лицо.

— Милорд, куда бы вы ни направлялись, прошу вас, возьмите с собой Арнульфа и Гилберта. Умоляю вас, не уезжайте в одиночестве.

Стефан отмахнулся от него и прыгнул в седло своей кобылы Одрэйд. Пришпорив лошадь, он направился к реке и вскоре услышал за спиной топот копыт. Это были его рыцари, Арнульф и Гилберт. Стефан даже не обернулся.

Он еще не мог прийти в себя от слов короля, от неожиданного унижения перед всеми лордами, будучи не в силах осознать, сколько он потерял в этот день. Ведь до сих пор все свидетельствовало о том, что он станет наследником короля. Лишиться короны, которую он уже практически держал в руках, было страшным потрясением; но еще хуже то, что корона эта попала в руки женщины, и не просто женщины, а принцессы Мод, в которую он был безнадежно влюблен. Нет, яростно перебил Стефан свои мысли, не влюблен! Это не любовь. Ну и дурак же он был, если считал это любовью! Простая похоть. Да, он хотел ее, и не больше. И если бы он ее добился, на этом все и кончилось бы: какой интерес играть в одну и ту же игру дважды?!

Добравшись до Темзы, Стефан стал искать лодку, чтобы переправиться в Саутворк. Тишину декабрьской ночи нарушали только плеск воды и стук копыт за спиной, бьющих о мерзлую землю. Наконец Стефан отыскал барку, стоящую у причала, и, спешившись, повел лошадь вверх по сходням на палубу. Двое рыцарей шли за ним, но Стефан не обращал на них никакого внимания. Лодочник, сидевший на носу барки, оттолкнулся от причала и в молчании направил лодку к другому берегу.

Ничего не видя и не слыша, Стефан снова и снова мысленно возвращался к катастрофе, разразившейся в пиршественном зале Вестминстера. Как он мог оказаться настолько слепым, как они все могли быть настолько слепы, чтобы не догадаться о намерениях короля? Кто мог представить себе, что король Генрих способен на такой вызывающий поступок, на столь беспрецедентное решение? На мгновение Стефан подумал, уж не впал ли король в старческое слабоумие? Старики нередко вели себя непредсказуемо, и это казалось ему единственным логичным объяснением произошедшего. Впрочем, во всех других отношениях король оставался вполне благоразумным.

Знала ли Мод о планах отца? Неужели все это время она так искусно притворялась, что не пробудила в нем ни малейшего подозрения? Стефан мучился от стыда при мысли о том, как глубоко он доверял кузине, посвящая ее во все свои честолюбивые надежды и планы на будущее. Каким же дураком он предстал перед ней! Мод, Мод… Сердце кричало от боли, вонзившейся в него ударом меча. Он прощался со своими мечтами и надеждами, и сердце его превратилось в открытую рану.

Барка уткнулась в берег. Стефан вывел Одрэйд на землю, сел в седло и галопом помчался вдоль берега реки к Саутворку. Он не думал о том, куда скачет; его подгоняла лишь острая необходимость дать выход боли и ярости. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, что король совершил роковую ошибку. Как он мог рассчитывать на то, что его подданные согласятся с таким решением, когда и знать, и простолюдины ожидали увидеть на троне его, Стефана? Неужели король забыл о его популярности? Стефан не представлял своего будущего без королевского трона. Он поклялся, что должен что-то предпринять: невозможно допустить, чтобы по прихоти короля так неожиданно и резко изменилась вся его жизнь. Он вспомнил о брате, и слабая искорка надежды сверкнула в черной ночи его отчаянных дум. Да, Анри должен знать, что делать.

* * *

Той же ночью Брайан Фитцкаунт, подавляя зевоту, сидел напротив короля Генриха в комнате, предназначенной для решения государственных дел. Рядом с ним, тихонько похрапывая и уронив голову на широкую грудь, сидел епископ Солсбери. Комната, освещенная множеством тонких восковых свечей, напоминала монастырский скрипторий. В центре стоял длинный дубовый стол, заваленный свитками пергамента и грудами книг. Свитки и книги заполняли и окованные железом сундуки, выстроившиеся вдоль стен. У дальнего конца стола монах в черной рясе склонился над пожелтевшим пергаментом, таким древним, что уголки его рассыпались от ветхости. Второй монах, взгромоздившийся на высокую скамейку, держал на коленях восковую дощечку и стило.