Роковая корона

Оглавление

185

— Так ли? А как же любовь, счастье, воспитание детей в мире, спокойствии и довольстве? Неужели подобные мысли никогда не приходили тебе в голову?

Сердце Мод учащенно забилось. Зачем Роберт задает такие вопросы?

— Может быть, и приходили, — неохотно призналась она. — Порой я даже испытывала соблазн отказаться от борьбы, но всегда возвращалась к самому главному — короне Англии и герцогскому трону Нормандии. Ты помнишь, что говорил наш отец?

— «Великий правитель живет не для себя, а для своих подданных, — процитировал Роберт. — Надо жертвовать личным счастьем ради общественного блага». — Он немного помолчал. — Эти слова я благоговейно носил в своем сердце, как заветный талисман. Но теперь я хочу понять.

— Что понять?

— Моя жизнь прошла в служении другим. Я никогда не задавал себе вопросов. Для тебя борьба и жертвы действительно могут многое значить: ведь ты никогда не была счастлива в браке и, в сущности, не знала ничего другого. Но я, будь у меня такая возможность, предпочел бы вести тихую жизнь, смотреть, как растут мои дети, заботиться о своих землях, охотиться и заниматься любимыми делами.

Слова брата обеспокоили Мод. Неужели он хочет упрекнуть ее за свою загубленную жизнь? Уж не намекает ли, что у него не было другого выбора, кроме как служить ей?

— Я вижу, что расстроил тебя своими фантазиями. Успокойся, я ни о чем не жалею. Просто такие вопросы всегда приходят на смертном одре.

Он ободряюще улыбнулся, и Мод кивнула, увидев, что Роберт пришел к какому-то согласию с самим собой, хотя Мод до конца и не поняла его.

На следующий день он умер.

* * *

Два дня спустя на похороны приехал Брайан Фитцкаунт.

— Я глубоко опечален вашей огромной потерей, — сказал он, сидя рядом с Мод перед камином в большом зале Бристольского замка. — Нашей общей потерей. Другого такого человека, как Роберт, нам уже не встретить. — Помолчав, он спросил: — Теперь вы вернетесь в Нормандию?

Откинув с лица траурную вуаль, Мод кивнула.

— А что мне еще делать? В Нормандии, по крайней мере, война окончилась, Жоффруа победил. У меня практически не осталось денег, муж отказывается помочь мне. Теперь он окончательно закрепил за собой герцогство и потерял последние остатки интереса к Англии. — Она взглянула на Брайана затуманившимися глазами. — Я отдала бы все на свете, чтобы остаться, но без денег я абсолютно беспомощна. И теперь; когда умер Роберт, я боюсь, что от нас отвернутся многие сторонники.

— Не отчаивайтесь. Господь не покинет нас. И неважно где вы будете: здесь ли, в Нормандии ли — мы продолжим сражаться за вас, зная, что в один прекрасный день вы вернетесь.

— Спасибо, Брайан, — отозвалась Мод. — Знаете, Роберт перед смертью сказал, что корону получит Генрих. Не я, а Генрих.

— В конечном счете так и произойдет.

— Так ли? — Она вздохнула. — Порой мне кажется, что у меня вся жизнь уйдет на борьбу за корону. Чем дольше я за нее сражаюсь, тем дальше она уплывает из моих рук. Впрочем, конечно, я всегда рассчитывала на то, что после меня станет править Генрих. — Мод повернулась к Брайану, в глазах ее блеснули слезы. — После меня, — сдавленным голосом повторила она, — а не вместо меня.

Брайан взял в свои руки ее дрожащие ладони.

— Доверьтесь естественному порядку вещей, Мод. Неважно, кто окажется на троне — вы или Генрих, все равно в конце концов справедливость восторжествует.

— Справедливость? А что это такое? — не выдержав, взорвалась Мод. — Стефан совершил отвратительный поступок, отняв у меня трон, нарушив присягу!

Брайан терпеливо ответил:

— И ему это недешево обходится. Епископ Винчестерский после смерти своего покровителя, папы Иннокентия, перестал быть папским легатом. Власть его теперь незначительна. Нынешний папа — ученик Бернарда Клервосского, он ненавидит епископа, как и весь клюнийский орден. Теперь между Стефаном и римской церковью назревает серьезный конфликт. Со временем это окажется нам на руку. — Он немного помолчал. — Матильда тяжело больна, у нее постоянные лихорадки. А Эвстейк, насколько я понимаю, — настоящая заноза в боку отца. Сейчас Стефан заслуживает скорее сочувствия, чем гнева.

«Почему я должна быть милосердной?» — хотелось ей спросить. Епископ Анри, непостоянный, как флюгер, получит наконец по заслугам. Мод не в силах была выдавить из себя ни капли сострадания к брату Стефана. Однако болезнь Матильды ее печалила. Мод готова была понять, как боится Стефан потерять свою преданную, любящую жену и как его раздражает своенравие Эвстейка. Да, ее кузен нес поистине тяжкий крест. Мод лишь могла в тысячный раз возблагодарить Пресвятую Богоматерь за то, что она даровала ей такого чудесного сына, как Генрих.

Что до ее личных чувств к Стефану… Мод не осмеливалась разбить скорлупу обиды и гнева, в которую заключила свое сердце. И которая была ее единственной защитой; без этой скорлупы любовь безжалостно обрушилась бы на ее душу, смяла бы ее, поглотила бы без остатка. Одна мысль об этом была настолько ужасна, что Мод тут же усилием воли изгнала ее из сознания.

Средства были исчерпаны, и через неделю Мод покинула Бристоль. Добравшись до побережья в Уорхэме, она наняла маленькое суденышко, чтобы переплыть через пролив. Стоя на палубе, Мод крепко сжимала поручни. Капитан направлял корабль в открытое море, плещущее зелеными волнами. Берег уже исчезал вдали. Мод размышляла, как должны сложиться обстоятельства, чтобы она смогла вернуться в Англию. А вернуться надо обязательно; иначе и быть не может.