Роковая корона

Оглавление

— Да, — Стефан медленно провел пальцами по ее груди вокруг розовых сосков.

— А тем временем, — продолжала Мод, глубоко вздохнув от восхитительной истомы, охватившей тело, — вдобавок к обширному образованию, полученному от тебя, я еще глубже изучу все, что касается королевства. И когда наступит время, я буду уметь управлять государством так же, как мой отец… с некоторыми новшествами, конечно. В конце концов, новая метла должна хоть что-нибудь вымести.

Рука, сжимавшая ее грудь, внезапно замерла.

— Стать королевой… это для тебя много значит?

Мод повернула голову и удивленно взглянула на него, а потом приподнялась на локте.

— Для меня это значит все. Ведь счастье, которым я сейчас наслаждаюсь, окончится, если мне придется вернуться в Анжу. Стать королевой — цель моей жизни, и это будет хоть каким-то оправданием брака с Жоффруа, утешением. — Она слегка наморщила лоб. — Иногда я забываю… корона значит для тебя не меньше, чем для меня, поэтому ты можешь понять меня лучше других.

— И я понимаю. С утратой короны я уже смирился. — Стефан немного помолчал. — Однако порой я задумываюсь, какой бы стала наша жизнь, если бы мы смогли пожениться. Ты никогда не размышляла об этом?

Мод ласково дотронулась пальцами до его щеки.

— Конечно, размышляла. Но не очень часто. Слишком больно думать о том, чему никогда не бывать. Это ведь невозможно. Все, что нам суждено, — краткие мгновения украденного счастья, и остаток своей жизни я буду жить воспоминаниями о них.

Стефан тоже приподнялся на локте.

— Как ты порой бываешь похожа на своего отца! Такая же трезвая и здравомыслящая. Впрочем, все нормандцы таковы.

— Ты говоришь так, словно устроен по-другому. Разве ты сам не нормандец? — с улыбкой спросила Мод.

— Отчасти, конечно, да. Но ведь я — сын своего отца, а граф Блуа совершенно не походил на нормандцев: мечтатель… Конечно, он был трусом, но… вместе с тем, это был очень мягкий, добрый человек, который хотел лишь прожить жизнь в безмятежном спокойствии. Я всегда стыдился его. — Стефан уставился невидящими глазами куда-то вдаль. — Да упокоит Господь душу этого несчастного, но он был абсолютно не приспособлен к той жизни, которую навязывала ему моя мать.

— Но ты не похож на него, Стефан. Как ты можешь сравнивать себя с ним?

— А откуда ты знаешь, какой я на самом деле? Откуда тебе знать, что таится в глубине моей души? — Голос Стефана звучал серьезнее обычного, зеленые глаза не отрывались от лица Мод. — Мудрец не доверяет обманчивой внешности.

— Но ведь ты открыл мне свое сердце, так же, как я открыла тебе свое. Мы можем доверять друг другу, — возразила Мод, озадаченная неожиданным поворотом разговора.

Стефан несколько секунд молчал, глядя на Мод так, словно видит ее в первый раз. Наконец лицо его прояснилось.

— Конечно, можем, — в привычно легкой манере произнес он. — Не обращай внимания на мои дурацкие слова. — Он наклонился и легко коснулся губами ее губ. — Ты знаешь, что о тебе говорят бароны? — начал он, внезапно сменив тему.

— Нет. Что же?

— Что ты стала более мягкой, женственной и покладистой. Они считают, что дикая лисица укрощена. — Пальцы Стефана скользнули по ее животу и зарылись в медных колечках волос, прикрывавших лоно.

— Дикая лисица? Укрощена? Мне кажется, что ты не настолько глуп, чтобы считать себя причиной этой перемены.

Стефан по-волчьи ухмыльнулся.

— Знаешь, эта мысль все же приходила мне в голову.

— Ты — спесивый павлин! Я не укрощена, и никто никогда не укротит меня. — Мод придержала его руку. — И не надейся, что сможешь повлиять на меня подобным образом.

— Мы-то с тобой понимаем, что смогу! — Стефан набросился на нее и принялся целовать с новой страстью, пока она не ослабла и не покорилась этому напору. — Признайся, что против меня ты беспомощна, как тростинка на ветру!

— Я не собираюсь ничего признавать. Милорд, вы ненасытны… — пробормотала она, прижавшись губами к его горячему рту, — как похотливый козел.

— Давай не будем проверять, кто из нас более ненасытный, — выдохнул Стефан, покрывая поцелуями ложбинку между грудей и лаская пальцами ее тело, как опытный трубадур ласкает свою виолу, отлично понимая, к какой струне надлежит прикоснуться, чтобы извлечь самый волнующий звук.

Губы его спустились вниз по ее животу, к теплому лону, и разожгли в ней такое пламя, что она изогнулась дугой в экстазе и, не в силах больше сопротивляться, отдалась нахлынувшему на нее чувству.

Когда Мод наконец открыла глаза, ей показалась, что она не в силах пошевелить ни единым мускулом. Ее переполняло наслаждение. Стефан потянулся и неохотно поднялся с постели, чтобы выглянуть наружу.

— Уже темнеет. Джервас может появиться в любой момент. Пора одеваться, — сказал он.

— Я так утомлена, что, боюсь, не смогу доехать верхом до Лондона, — пожаловалась Мод, глядя, как Стефан натягивает на себя штаны.

— В самом деле? Быть может, это лечится тем же способом, что и последствия ночной пирушки: лучшее средство от укуса собаки — приложить к ране клок ее шерсти. — Стефан медленно двинулся обратно к постели.

— Нет! — вскрикнула она, поспешно вскочив. — Хватит с меня твоих лекарств… по крайней мере, на сегодня. Ах, святая Мария, неужели ты никогда не насытишься?

— Тобой? Да это просто невозможно! — Стефан гордо выпрямился и с самодовольным видом начал расхаживать взад-вперед. — По правде сказать, мадам, признаюсь вам, что даже еще не приступал к делу. Это было просто вступление, чтобы разогреться. Если бы у нас было достаточно времени, я бы вам это доказал. — Стефан натянул на себя тунику, закрепил пояс и встал на одно колено, чтобы обуться.