Подарок для Повелителя (1-3)

Оглавление

Я присел на край стула. Раньше я забирался в кресло с ногами, но сейчас не посмел. Вчерашний более чем холодный прием, сегодняшний слуга с повадками воина, — все это было пугающе непривычно и нервировало меня. И сейчас, не зная как себя вести, я мечтал провалиться под землю, лишь бы не сидеть здесь под изучающим взглядом отца.

— Иллирэн, что происходит? — я вздрогнул от этого холодного "Иллирэн", раньше отец всегда называл меня Рэном. Я промолчал, продолжая изучать сто раз уже виденную чернильницу.

— Ты даже не посмотришь на меня? — Я медленно поднял голову, но, встретившись глазами с отцом, тут же отвел взгляд. А я ведь ничего плохого не сделал, а веду себя как нашкодивший ребенок.

— Рэн, ты пропадаешь на неделю, никому ни слова не сказав, я поднимаю верх дном всю округу, чтобы тебя отыскать, а ты находишься у эльфийской границы, без вещей, без денег, без оружия, в лохмотьях, весь израненный, — голос отца дрогнул, — а когда возвращаешься, ведешь себя, как будто тебя сейчас будут бить.

Теперь я окончательно понял, что не смогу рассказать отцу о своих похождениях, и дело даже не в отношении отца к эльфам, и не в том, что мне больно, вспоминать о том, что эльф меня жестоко обманул. Просто раньше я всегда в сложных ситуациях бежал к отцу, который неизменно меня выслушивал и помогал делом или хотя бы советом. Как бы он ни был бы занят, он всегда уделял мне внимание, не отмахиваясь даже от самых пустяковых проблем. Поэтому когда я нашел эльфа, надо было не тащить его лесом, обходя приграничные патрули, а сообщить отцу, не стал же бы он резать моего "пациента". У меня не было причин не доверять ему. И теперь я не мог вот так просто рассказать отцу, что в действительно сложной ситуации, я не счел нужным даже сообщить ему о своих затруднениях. Нет, я все сделал скрытно, как преступник. А отец тут переживал за меня…

— Я… — я не узнал свой голос. — Вещи украли, а рана… я с дерева неудачно упал.

— А меч? Меч тоже украли? — в голосе отца слышался горький сарказм.

— Нет, меч я продал, точнее, оставил в залог, нужны были деньги… — я уже почти ненавидел себя за эти слова, но солгать отцу не смог. Я и так пренебрег его доверием, ложь сделала бы ситуацию совсем невыносимой, — срок истекает сегодня или завтра, я не помню…

— Спасибо, хоть тут не соврал, — он откуда-то вытащил мой меч. Отец избавил меня от позора, выкупив мой клинок — как всегда походя, решил мою проблему, а я даже не подумал, о том, чтоб обратиться к нему: возомнил себя взрослым и самостоятельным.

— Я думаю, что пока он будет храниться у меня, — я молча кивнул. — Знаешь, тебе лучше ближайшее время не отлучаться из замка без сопровождения. Если тебе что-нибудь понадобится — тебе достаточно меня попросить.

Я снова кивнул. Понятно, отец, со всей присущей ему деликатностью, только что посадил меня под домашний арест. Лучше бы он наорал на меня, чем своим доброжелательным отношением очередной раз заставить меня вспомнить, как я одним махом перечеркнул существовавшее между нами доверие и взаимопонимание.

— Мы вернемся к нашему разговору через неделю. А пока можешь идти. Жду тебя к обеду.

Обед прошел в тяжелом молчании, есть не хотелось и, поковыряв салат, я так и не притронулся к основному блюду. Едва дождался, пока отец доест, и ушел в свою комнату. Хайк, новый "слуга", не докучал мне своим присутствием, однако, неизменно пристраивался за моим плечом, когда я покидал комнату. Он же приходил будить меня по утрам. Я не выходил за пределы замка, а под конец недели почти не вылезал из своей спальни — не мог спокойно видеть отца, смотревшего на меня с молчаливым укором, и каждый раз вздрагивал, натолкнувшись на него где-нибудь в коридоре. Я хотел было возобновить свои тренировки, но для этого надо было идти к отцу за мечами (я их отдал ему на хранение перед отъездом), а у меня язык не поворачивался просить свои мечи, после того как я так запросто расстался с церемониальным.

Я сильно похудел за эту неделю, от голода у меня нередко кружилась голова, но в присутствии отца у меня кусок в горло не лез, я давился едой, меня уже мутило от одного только ее вида, и, в очередной раз сказав, что неголоден, я поднимался к себе.

— Рэн, что с тобой происходит? — от неожиданности я чуть было не выронил нож, которым чертил узоры на скатерти.

— А? Прости, ты что-то сказал?

— Ты на себя в зеркало давно смотрел? — а что в него смотреть, видок у меня тот еще: бледный, худой, с кругами под глазами от постоянного недосыпания. По ночам меня мучили кошмары, снился в основном эльф, умирающий у меня на руках. И тогда я просыпался в холодном поту и ходил до утра по комнате, только чтобы не заснуть вновь и не видеть мучения бывшего подопечного. — Ты ничего не ешь, стал рассеянным, все время клюешь носом…

А еще я все время мерзну. Хайк уже пару раз переносил меня на кровать, после того как я, завернувшись в одеяло и подсев поближе к огню, так и засыпал в кресле.

— Зайди ко мне в кабинет через часик. — Я не знаю, что мне скажет отец, но если уж я сразу не рассказал все, то теперь уж точно буду отмалчиваться.

— Так больше продолжаться не может, — я кивнул, — я не хотел тебя торопить и дал тебе неделю, чтоб ты спокойно мог все обдумать и рассказать мне, наконец, что произошло. Я честно скажу, что огорчен твоим недоверием, — я дернулся как от пощечины.

— Я не могу спокойно смотреть, как ты изводишь себя, и поэтому решил поговорить с тобой на чистоту. Не знаю, что произошло на самом деле, могу только показать тебе, как выглядят твои поступки со стороны. Я хотел бы верить, что это неправда, но, к сожалению, не могу найти другого объяснения твоим действиям.