Собрание сочинений. Т. 5

• Предыдущая
• 171/211
• Следующая

А у нас дождик да дождик. Небо в желтой золе, снег было на одну минутку вечером выпал и сразу растаял, раскис. Изучаю города Франции по немой карте и все на юг сворачиваю… Ау, Митенька! Посылаю тебе по беспроволочному телеграфу воздушный поцелуй.

Теперь послушай. Были мы с мамой в гостях. И там старый пес живет, Гуливер. А в коридоре попугай, — он сердитый, но девочек любит. Я дала ему кусочек сахару, он лапу поднял и зажал. И вот, представь себе, пришел этот старый дуралей, Гуливер, хвостом завилял и стал перед попугаем служить… Мы все чуть со смеха не лопнули! Конечно же, попугай ему сахару не дал. Даром только унижался.

В четверг в три часа заберись на сосну, сядь на нашу дощечку, а я в это время влезу на раздвижную лестницу, усядусь наверху и буду думать, что сижу на нашей сосне рядом с тобой. На охоту ехать, собак кормить.

Нина

7

От Мити — Нине

Дорогая Ни! У меня уже, слава Богу, шестнадцать крабов. Они живут в прачечной, в старом баке, и я каждый день меняю морскую воду, чтобы они были веселенькие. Самый маленький очень меня любит, и, когда я даю ему палец, он его сосет. Жалко только, что их нельзя брать с собой в кровать. Рыбак говорит, что это для них вредно. Море опять бушует. У наших камней брызги выше сосны и так дует, что волосы подымаются торчком, как у испуганного ежа…

Цесарка все еще кричит. Снесет яйцо и кричит, будто это такая важность. И так круглый год, а тетя Клавдия говорит, что у цесарки нет мужа и поэтому она тоскует. Летом мы с тобой поедем в Тулон и выберем ей подходящего.

Бабушка говорит, что у меня разбрасываются мысли. А сама, когда была маленькая, запихивала в нос своей грудной сестре перламутровые пуговки.

Письмо твое пришло в пятницу, поэтому с сосной ничего не вышло. У Маркизы опять появились блохи, так что за обедом невозможно усидеть на месте.

Твой старый друг (лучше новых двух).

Митя

8

От Нины — Мите

Очень мы с мамой, золотой Митенька, смеялись. Сколько у тебя забот: и крабы, и цесаркин муж, и блохи. А я по вечерам часто сижу перед печуркой и мечтаю… Море выбросило на берег тяжелый ящик с золотом. Две трети я отдаю безработным беженцам, а на третью треть строю рядом с вашим заливом на горе (против семафора) виллу… Комнат много-премного, вокруг веранда на столбиках, и живут у меня русские дети, которым некуда деваться. Я — главная надзирательница, мама — главная учительница, а папа — главный учитель гимнастики. И всем нам страшно весело. Ты приезжаешь к нам с бабушкой на вашей двухколесной колеснице в гости. Мы выбегаем с криком, кормим мула миндальным печеньем, целуем вас и отправляемся собирать пробковую кору… А ночью раскладываем костер, поем нашу разбойничью песню, жарим шашлык и играем в чехарду (только пусть взрослые нагибаются пониже).

Я тебе одному открыла свои мечты. Это гораздо важнее твоих крабов, и щенка, и цесаркиной свадьбы.

Жму руку. Будь готов.

Нина

9

От Мити — Нине

Дорогая Ниниша! Рыбак сказал, что золото тяжелое и всегда идет ко дну. И море давно уже ничего хорошего не выбрасывает. Вот список за последнюю неделю: спасательный пробковый пояс (надпись «Вальпарайсо»), сабо со сломанным носком, ящик из-под папирос, пальмовый чурбан, круглые поплавки, мертвая собачка и тому подобное.

Но я раскрываю все раковины, не пропуская ни одной. И когда найду гигантскую жемчужину, зарою ее за курятником до лета, до твоего приезда… Ты понимаешь?

Только, очень тебя прошу. Я не хочу приезжать в гости, а хочу быть в твоей детской усадьбе главным садовником. Ты же знаешь: я умею чистить картошку, и собирать виноград, и, если мул заболеет, я дам ему горячего оливкового масла с серой. Жалованья мне никакого не надо, лишь бы через день ты меня отпускала вниз к бабушке. Иначе я не согласен. Щенок грызет за ногу, больше писать не могу.

Митя

10

От Нины — Мите

Здравствуй, Митенок! Наша газовая лампа капризничает: шипит и мигает, — не удивляйся, что строчки ползут то вверх, то вниз, как американские горы в Луна-Парке. Дома нет никого. Все уехали смотреть «Бедность не порок». Я еще не доросла до этой бедности и меня оставили дома; дали коробочку шоколадных папирос, чтобы я следила за печкой и не скучала. Вот я и покуриваю и пишу тебе письмецо.

Главным садовником тебя сделать нельзя, потому что ты даже тачки с места не сдвинешь. Перевернешься и надорвешься, и бабушка твоя мне этого не простит. Развивай пока свои мускулы, да присматривайся, как виноградную лозу подрезают да как мула запрягать. Козу за ноги держать всякий умеет. Не важничай.

На днях мне приснился сон, будто я — контрабас, а наша английская учительница по мне смычком водит. Очень щекотно. Потом будто в окно влез разбойник и спросил: «Где твои родители?» — «Ушли к соседям в 66 играть». — «Где ваши драгоценности?» Я папин подстаканник дала и мамин мундштук. А он рассердился и закричал: «Это мельхиор и поддельная черепаха, слезай с тюфяка, он у тебя жемчугом набит!» И всю морскую траву из матраса выпустил. Чихнул, потому что пыли много, и говорит: «Ты девочка честная, действительно, ничего нет». Сунул мне в руку бутылку прованского масла и исчез. Спроси у бабушки, что этот сон означает?

Когда мне очень скучно, я играю в море. Наливаю в большой таз воды, распускаю в ней синьку и купаю в голубой воде всех моих целлулоидных рыбок и человечков. Мама позволяет.

Кланяюсь Маркизе, и ее щенку, и твоей козе, и лилиям в дюнах, и всем черепахам, и всем ящерицам, и всем муравьям. И бабушке тоже.

• Предыдущая
• 171/211
• Следующая