Умри завтра

• Предыдущая
• 20/143
• Следующая

– Этот разрез мне решительно напоминает посмертное вскрытие.

– Суперинтендент, скажите, пожалуйста, долго нам еще ждать? – спросил капитан.

– В зависимости от патологоанатома, – сочувственно ответил Грейс, у которого в этот момент зазвонил телефон. – Только нечистого помянешь, тут же объявится, – прокомментировал он.

– Рой, – раздался голос Надюшки Де Санча, патологоанатома министерства внутренних дел, – к огромному моему сожалению, у нас тут срочный случай. Даже не знаю, когда до вас доберусь. Как минимум, часа через четыре, если не больше.

– Ладно, я перезвоню, – вздохнул Грейс.

Фельдшер нащупывал у трупа пульс. Обязательная формальность.

Суперинтендент принял решение, отчасти продиктованное стремлением попасть на прощальную вечеринку, но все-таки главным образом реально сложившейся ситуацией. Он уже побеседовал с восемью членами экипажа. Каждый подтвердит, что труп найден в море. Фотограф Джеймс Гартрел полностью отснял и сфотографировал сцену. Тело поднято со дна в пластиковой обертке – крайне невероятно, чтобы на судне остались криминалистические свидетельства. Если были на самом пластике, то их смыло водой при подъеме.

У него есть полное право задержать драгу, объявив ее местом происшествия, только что это даст – непонятно. Тело попросту поднято с морского дна. Драга имеет к нему точно такое же отношение, как вертолет к снятому с поверхности воды утопленнику. Причина смерти будет установлена в морге.

– Могу вас обрадовать, – объявил Грейс Дэнни Маршаллу. – Назовите фамилии и адреса всех членов экипажа, и вы свободны. – Потом оглянулся на фельдшера. – Переправляйте тело на берег, пусть остается в обертке.

– Ничего, если попозже пришлю заключение? – спросил Грэм Льюис. – Тренирую нынче вечером молодежную команду регбистов.

– Я не знал, что вы тренер по регби. Полицейская команда под моим началом. Нам нужен новый тренер.

– Звякните мне.

– Обязательно.

– Заключение можно представить завтра. – Грейс снова взглянул на разрезанное худощавое тело.

Кто ты? Откуда? Кто тебя так? Зачем? Почему?

Вечное почему.

При каждом убийстве Рой Грейс на месте происшествия задает себе в первую очередь этот вопрос. А в свои тридцать девять лет, молодой еще по полицейским меркам, он слишком часто бывал на местах преступлений.

Слишком часто, чтобы испытывать потрясение.

Но не слишком, чтобы равнодушно относиться к самой смерти.

15

Линн ненавидела эту дорогу и в лучшие дни – медленный долгий подъем по шоссе А23 через пригороды столицы к Королевской больнице Южного Лондона на Денмарк-Хилл, где Кейтлин предстоит провести четыре дня на предварительном обследовании.

В последний раз они ехали этой дорогой в апреле, чтоб прикупить в «Икеа» что-нибудь для спальни. Хоть какое-то развлечение, если здравомыслящий человек может назвать развлечением воскресную толкучку в магазине.

Впрочем, после сурового испытания их ожидала награда, для Линн фактически двойная, – Кейтлин не просто ела «нездоровую», по ее твердому убеждению, пищу, от которой всегда нос воротила, но и сладострастно чавкала, как поросенок.

Пройдя, наконец, бесконечную очередь к кассе, купив тумбочку, лампу, постельное покрывало, обои, занавески, они зашли в ресторан, заказали фрикадельки с молодой картошкой и на десерт мороженое. Больше того – купили на ужин хот-доги с горчицей и кетчупом, которые съели прямо в машине, не доехав до дома. Линн почти ожидала, что Кейтлин с минуты на минуту потребует остановиться, выскочит, выплеснет обратно содержимое желудка, а та с ухмылкой сидела, облизываясь, и повторяла: «Ох, какое дерьмо! Жутче даже как бы не бывает!»

Редкий случай – дочка по-настоящему наслаждалась едой, ненадолго внушая надежду на начало нового, лучшего жизненного этапа.

И сейчас рядом высокая подсвеченная дымовая труба «Икеа» с синими и желтыми полосами наверху. Кейтлин на пассажирском сиденье скорчилась над мобильником, сосредоточенно набирает текст. Так и сидит над ним целый час после отъезда из Брайтона, фары встречных машин освещают призрачное желтовато-белое лицо.

– Хочешь фрикаделек, детка?

– Отстой, – сонно пробормотала Кейтлин, не поднимая глаз, будто мать предлагала ей яд.

– Мы как раз проезжаем «Икеа», можно остановиться.

Дочь все тыкала в кнопки.

– Закрыто.

– Без четверти восемь. По-моему, открыто до десяти.

– Фу! Хочешь типа меня отравить фрикадельками?

– Помнишь, мы тут закусывали в апреле? Тогда тебе понравилось.

Кейтлин вдруг оживилась.

– Я прочитала в Сети, что фрикадельки напиханы жиром и всяким дерьмом. Знаешь, туда втюхивают даже осколки костей, от которых живот раздувается. А для гамбургеров корову целиком суют в мясорубку. Все идет – голова, шкура, внутренности. Называется чистой говядиной.

– Только не в «Икеа».

– Угу, я и забыла, что для тебя эта шведская барахолка – священный алтарь, благословленный каким-то нордическим богом.

Линн с улыбкой дотянулась до ее руки:

– Все равно лучше больничной еды.

– А то. Не волнуйся, в долбаной больничке я вообще ничего есть не стану. – Кейтлин опять застучала по кнопкам. – Все равно только что ужинали.

– Я ужинала, детка. Ты даже не притронулась.

– Ладно, – зевнула Кейтлин. – Врешь. Я йогурт ела.

Линн затормозила у светофора, снова взяла дочку за руку.

– Тебе сегодня вечером обязательно надо поесть.

– Зачем?

– Чтобы сил набраться.

• Предыдущая
• 20/143
• Следующая