Умри завтра

Оглавление

– Надо найти кого-то, кто знает, поможет. Думаешь, Ромео захочет?

Симона пожала плечами и услышала за спиной голос:

– Привет, это я! Не с пустыми руками.

Промокший и запыхавшийся Ромео спрыгнул с последних перекладин лестницы, сбросил с головы капюшон.

– Долго пришлось побегать, – объявил он. – Многие нас уже знают, следят. Дал большой круг, но все-таки достал! – Сияя огромными глазами-блюдцами, сунул руку под куртку, вытащил розовый пластиковый пакет, лихорадочно закашлялся, достал бутылку растворителя, открутил крышку, сорвал защитную фольгу.

Симона наблюдала, мгновенно обо всем позабыв.

Ромео налил чуть-чуть растворителя в пакет, зажал сверху горлышко, протянул, позаботившись, чтобы Симона крепко держала.

Она поднесла пакет к губам, выдохнула, будто надувала воздушный шарик, и глубоко вдохнула. Еще раз выдохнула и вдохнула. Еще. Лицо расслабилось. Симона слабо улыбнулась. Глаза закатились, остекленели.

Боль на время исчезла.

Черный «мерседес» медленно катил по дороге, расплескивая лужи, скрежеща по стеклу «дворниками». Проехал мимо убогого мини-маркета, кафе, мясницкой лавки, православного храма в строительных лесах, автомойки, где трое мужчин поливали из шлангов белый фургон, стаи собак с взъерошенной на ветру шерстью.

На заднем сиденье сидели два пассажира – аккуратный опрятный мужчина под сорок в черном пальто поверх серого свитера с высоким воротом и женщина чуть помоложе с привлекательным открытым лицом под копной светлых волос, в кожаной куртке с овчинным воротником, свободном джемпере, тесных джинсах, черных замшевых сапогах. На ней было множество украшений. Похожа на бывшую мелкую рок-звезду или на столь же второстепенную актрису.

Водитель остановился перед обветшавшим высоким зданием с развешанным в окнах бельем для просушки, десятком телевизионных антенн-тарелок, укрепленных на голых стенах, и заглушил мотор. Потом указал через лобовое стекло на неровную дыру между дорогой и тротуаром.

– Она тут живет, – сообщил он.

– Должно быть, их много, – заметил мужчина.

– Да, но нужна только та, о которой я рассказывал, – сказал шофер. – Лихая девчонка.

С выключенными стеклоочистителями окно быстро залил дождь, прохожие превратились в расплывчатые фигуры. Хорошо. Сквозь тонированные стекла вообще трудно что-то увидеть снаружи. Машины в этом квартале – сплошь битая рухлядь. Каждый прохожий обратит внимание на сверкающий «мерседес» и заинтересуется, что он тут делает, кто в нем сидит.

– Ладно, – кивнула женщина. – Поехали.

Автомобиль тронулся с места.

Под асфальтом, по которому крутились его колеса, спал младенец, Валерия читала газету недельной давности, Трейси Чэпмен пела про гоночную машину, Ромео держал во рту горлышко пакета, выдыхая и вдыхая.

Симона лежала на своем матрасе, спокойная и безмятежная. Во сне она видела Англию и под высокой башней с часами, которая называется Биг-Бен, бросала в стакан кубики льда и наливала виски. Мимо плыли огни. Огни большого города. Люди улыбаются, слышен смех. В огромном зале с картинами и статуями сухо. Боли нет ни в теле, ни в сердце.

Она спала долго, а когда проснулась, все было уже решено.

29

Линн Беккет проснулась в испуге, не сразу сообразив, где находится. Ноги затекли, спина болит. Она с недоумением вгляделась в экран укрепленного высоко на стене телевизора, где шел мультфильм. Мужчину привязали к катапульте, нацелили в кирпичную стену. Через секунду он пролетел сквозь нее, оставив трафаретный отпечаток собственного тела.

Вспомнив, она принялась легонько массировать ноги, восстанавливая кровообращение. Видно, задремала в отдельной палате Кейтлин в печеночном отделении Королевской больницы Южного Лондона. Слышится слабый запах еды. Картофельное пюре. Дезинфекция и политура. Рядом на койке дочка в ночной рубашке, с взлохмаченными волосами, глаза, как обычно, не отрываются от дисплея мобильника. В окно маленькой комнатки видна часть подъемного крана, шлакобетонные блоки и арматура строящегося здания.

Прошлую ночь Линн проспала возле дочери. В какой-то момент, смертельно измучившись в кресле, влезла в постель, прижалась к ней, так и заснула.

Их разбудили в немыслимо ранний час, Кейтлин в каталке повезли на сканирование, потом прикатили обратно. Заходили разные сестры, брали кровь на анализ. В девять Линн, чувствуя себя растрепанной и немытой, позвонила на службу, сообщила строгой, но сочувствующей начальнице Лив Томас, что не знает, когда вернется. Та поняла, предложив поработать сверхурочно в конце недели, чтобы не упустить премиальные. Линн ответила, что постарается.

Разумеется, адски нужны деньги. На больницу уйдет целое состояние. Три фунта в день за телевизор для Кейтлин и телефонную связь. Пятнадцать в день за парковку. Питание в столовой. И постоянный страх, что работодателям все это надоест, и они ее выкинут. Скромная компенсация, полученная после развода с Мэлом, полностью потрачена на дом, где они живут сейчас с Кейтлин. Хотелось обеспечить дочь приличным жильем, по возможности растить нормально, в довольстве и безопасности. Все это требует немалых расходов. Еще надо отремонтировать машину перед техосмотром.

Работа оплачивается хорошо, но в зависимости от результатов, как у коммивояжера. Часами добиваешься цели, вечно видя перед собой приманку – еженедельную премию лучшему работнику. В обычных обстоятельствах Линн в неделю приносит домой больше, чем в Брайтоне и Хоуве зарабатывают секретарши в приемных врачей и отелях, больше, чем торговые агенты. В отсутствие официально признанной квалификации можно считать, что ей повезло. Теперь, когда она оплатила домашние счета, расплатилась за бензин, за обучение Кейтлин игре на гитаре, за все ее цацки вроде мобильника и ноутбука, одежду, даже за путевки со скидкой на летний отдых в Шарм-эль-Шейхе, денег осталось очень мало. Вдобавок приходится без конца пополнять кредитку Кейтлин. Восьмилетняя служба в агентстве по взысканию долгов внушила Линн смертельный страх перед кредитными картами, которыми она сама старается не пользоваться.