Женщины. Разговор не о мужчинах

Оглавление

Для внедрения «красоты как профессиональной характеристики» сформировалась идеология женских журналов, в которых язык упорства и целеустремленности, необходимых в работе, применяется к бесконечной переделке собственного тела — «если будешь больше трудиться, сможешь стать как Виктория Боня или Оксана Федорова». Идеология «профессиональной красоты» использует женские страхи и укоренившееся, навязанное чувство вины для того, чтобы подавить сопротивление «третьей смене». В конце концов, «профессиональная красота» становится обязательной характеристикой женского статуса в рабочей среде.

Я уважаю женщин, и мне нравится когда женщина умна и хорошо работает, но если при этом она сексуально выглядит, носит каблуки, юбки, то мне это приятно. Я считаю, что женщина так и должна выглядеть, оставаться женщиной. А разве не должна?

Но требование красоты, как и любой даблбайнд, загоняет женщину в тупик: если она выглядит недостаточно женственно, красиво, привлекательно, прикладывает недостаточно много усилий для создания «профессионально красивой» внешности — ее увольняют или не повышают; если она выглядит женственно и привлекательно, прикладывает усилия для «наведения марафета», то недооценивается как работник и подвергается сексуальным домогательствам, которые оправдываются тем, что она провоцирует их своей внешностью. Дресс‑код для мужчин‑профессионалов — это униформа, относительно четкая и понятная всем. Дресс‑код для женщин‑профессионалов — это лабиринт, где нужно лавировать между привлекательностью и легкомыслием, женственностью и солидностью. При этом вина за неудачу всегда ложится на женщину, хотя условия для неудачи созданы были не ею.

Еще одна опасность «профессиональной красоты» — то, как тесно она связана с возрастом. Приравнивание «красоты» к молодости лишает зрелых, опытных женщин права на свою зрелость, опыт и индивидуальность — в том числе в рабочей среде. В то же время чем старше становится женщина (и чем больше профессиональных успехов она добивается с возрастом), тем сильнее она отступает от норм «красоты» — и тем больше усилий ей приходится прикладывать, чтобы соответствовать; тем больше ее успешность как профессионала подвергается давлению из‑за ее «неуспешности» как профессиональной красавицы. Мужчина с возрастом только наращивает свой профессиональный статус. Женщина имеет больше профессиональных возможностей в молодости и больше рискует остаться без работы или без возможностей карьерного роста с возрастом.

Не только в профессиональной, но и в общественной сфере, в культуре женщина должна быть красавицей — это единственная роль, в которой она заметна. Культура не оставляет женщинам места героинь в своих сюжетах, по крайней мере, не на тех же правах, что и мужчинам. «Красивая героиня — это оксюморон, потому что героизм — это индивидуальность, интересная и постоянно меняющаяся, а «красота» одинаковая для всех, скучная и неизменная». Герои‑мужчины своим умом и душой, своей дерзостью и смелостью двигают события; они становятся героями, потому что они выделяются среди других мужчин. Женщины существуют в сюжетах благодаря своей красоте; события с ними случаются из‑за их красоты, а их активные действия порицаются и наказываются действующими в сюжете силами.

Лолита:

Когда разговор о правах заводит женщина в юбке — это совсем не то же самое, чем когда разговор о правах ведет женщина в условных брюках. В первом случае женщину облепят ласковыми увещеваниями о необходимости забросить это неблагодарное занятие — защиту женских прав (негоже, когда сама Вечная Женственность становится поборницей эмансипации), но попробуют все‑таки выслушать — в каких бы то ни было целях — красивую женщину. Во втором — припечатают стигмой, величая «уродливой феминисткой». Что очень характерно. Ведь женщине, утратившей капитал красоты, недоступно самостоятельное высказывание — ее попросту не будут слушать. Женщину слушают, если она красива: только красота позволяет женщине говорить. Красивой женщине верят, что она высказывается по какому‑либо вопросу не из‑за охватившего ее отчаяния (по поводу неудач в личной жизни, конечно!), но потому, что амбициозна, например. При этом всегда можно отнять капитал у говорящей, окрестив ее «некрасивой» (каковой можно назвать любую). Тут же запускается механизм — и вот уже нет ее слов, и нет ее речи. Однако что бы женщина ни говорила, собеседник всегда смотрит на ее внешность, оценивает ее внешность и, уже в соответствие с ней, ее высказывания.

Недавно, зайдя в вагон метро на «Кузнецком Мосту» и оказавшись плечом к плечу с бритоголовым мускулистым парнем, я думала, разворачивая «Политическую историю феминизма» Валери Брайсон: ведь он сейчас смотрит с презрением на мои короткие волосы, намокшие под дождем, на синеватые круги под глазами, не замазанные тональным кремом, на мои ногти, которые я грызу, работая, на ужасную осанку под черной футболкой, надетой на голую грудь, на свободные брюки, которые буквально висят на тазовых костях после того, как я резко сбросила вес в депрессии, на массивные неженские ботинки, и на обложку книжки он презрительно смотрит, вчитываясь в название, думая наверняка, что и авторка книги, конечно, такая же непривлекательная особа… И я думала в свою очередь, не умея иначе: как бы хотелось сейчас оказаться в красивом платье, с линзами вместо очков, с яркими губами, свежей и не замученной — и с зонтиком… Тогда все выглядело бы по‑другому и его восприятие меня было бы другим! Красота позволила бы мне СКАЗАТЬ, пусть безмолвно, но высказаться, хотя бы дала мне шанс реабилитироваться — и реабилитировать — быть может(?)… разве что «быть может». «Конечно, раз она женщина, и женщина красивая, женщина во цвете лет, она скоро наскучит этим дурацким писанием и примется думать, положим, о леснике (а когда женщина думает о леснике, никого уже не возмущает думающая женщина). И она напишет записочку (а когда женщина пишет записочку, пишущая женщина никого не возмущает)…» (из «Орландо» Вирджинии Вулф). Ведь красивой женщине, в свою очередь, это не нужно, и «она скоро наскучит этим», преобразует свой капитал в капитал денежный посредством мужчины, «по‑женски» хорошо устроившись в жизни. Красота для женщин заменяет деньги: отсутствие морщин на лице как присутствие монет в кошельке.