Джентльмены чужих писем не читают

Оглавление

Особенно – в стране Маньяне, которую тридцать революций (и все – победившие!) давно уже превратили в один большой колхоз.

Эх, была не была!..

– Тебе, брат, доводилось бывать в Канкуне? – спросил Иван, всё ещё подхрюкивая и подхихикивая.

– Где это? – удивился заинтригованный таксист.

До аэропорта оставалось не больше километра, но они, похоже, прочно сидели в гигантской пробке, обездвиженные, как спелёнутые младенцы. Толстомордый всё ещё выглядывал с любопытством из застывшего по соседству “фольксвагена”, в котором парился, как кальмар в консервной банке. Иван, впрочем, не спешил. Самолёт в Монтеррей летал через каждые два часа. Габриэлы всё равно дома нет и ещё дня два не будет. Согласно легенде, он так и устраивал свои дела по месту прежнего жительства. Обрубал концы. С тем, чтобы окончательно переехать в Акапулько.

– Канкун – это на Юкатане, – объяснил Иван.

– А Юкатан-какатан твой – это где?

– На юге страны.

– Не, так далеко я не забирался, – сказал таксист. – В прошлом году ездили с подругой в Роза-Рику на восемь дней. А вообще я не люблю уезжать из Маньяна-сити. Так и что там, в этом Канкуне?..

Ну и молодец, подумал Иван. Молодец, что не любишь никуда уезжать. Значит, можно тебе вешать на уши лапшу килограммами. Вплоть до того, что на Юкатане живут люди с песьими головами…

– Там, значит, курорт. Ну, море, пляжи, орхидеи… Так?..

Таксист кивнул. Толстяк в “фольксвагене” моргнул и вытер с шеи пот.

Ну, Андрюха, выручай, братан! Не держи зла за то, что давеча тебя приколол с этими динофлагелятами!..

– Там на берегу стоит старинный пиратский корабль. Или точная копия его. Для туристов. Каждый, кто хочет, может войти внутрь и сфотографироваться.

– Зачем? – в один голос спросили толстяк и таксист.

– На память, – объяснил Иван.

Слушатели переглянулись.

Как там было?.. “одной рукой обняв её, другой обняв…”

– Ну, кто с женой – тот с женой, а кто не с женой – тот с подругой…

Слушатели опять переглянулись, на этот раз с некоторым плотоядным предвкушением во взорах.

– А потом – сигарету выкурил и – в пушку окурок запихал…

– В какую пушку? – спросил толстяк из “фольксвагена”.

– Я же говорю: это пиратский корабль. Понимаешь? Раньше он плавал по Маньяскому заливу, грабил купцов, воевал с правительственным флотом… Это было ещё до Войны за Независимость… Двести лет назад. Или триста. А потом его поставили на прикол и водят туда туристов. Экзотика. Это понятно?

– Ну…

– Ну, вот и представь себе: был грозный корабль, на всех страх наводил, а теперь ты, или я, или кто другой – туда вошел, с подругой сфотографировался, вина выпил, окурок в пушку запихнул и пошёл себе, довольный… Понимаешь?

– Понимаю. И что же здесь смешного?..

– А смешного то, что человек тоже зачастую повторяет этот путь. Пока он в силе, его уважают, перед ним заискивают, добиваются его дружбы, расположения… А потом он состарился, и с ним поступают как с этим пиратским кораблём: сфотографировался на его фоне, окурок в пушку запихал, и пошёл себе…

– Ну?.. И что же?

– Вот я и подумал: может, лучше вовремя пойти ко дну, чтобы из тебя не сделали такой музей, а?.. Понимаешь, амиго?

Таксист с минуту молчал, затем осторожно спросил:

– Насколько я понял, основная соль здесь в окурке?..

– Почему?

– Потому что ты, по всей видимости, накурился, даже, я бы сказал, перекурился. Вот тебе и смешно непонятно почему. Точно?..

– Да нет… – сказал Иван, которому смеяться уже расхотелось.

– Как нет?..

– Да я не курю вовсе…

– Ты слышал? – обратился таксист к толстомордому в “фольксвагене”. – Он, оказывается, не курит!

– То есть совсем? – спросил толстяк юмористическим тоном.

– Вообще не курит! – сказал таксист с комической убеждённостью.

Толстяк наморщил лоб и спросил:

– И никогда не курил?..

– Даже не знает что это такое! – подтвердил таксист, сделав серьёзное лицо.

И они оба начали хохотать, да так залихватски, что водители застрявших в пробке машин сперва недоумённо на них оглядывались, а потом начали дружно давить на свои клаксоны, и над виа Реформа поднялся гудёж, какого тут не слышали с ноября прошлого года, когда в отель “Эль Импорио” по этой улице из аэропорта везли Диего Марадонну, обкуренного, как поросёнок.

В Монтеррее Ивана в его комнате дожидалась Габриэла. Одетая в одни только узкие трусики, она сидела с видом пай-девочки на краю его койки, застеленной рыжим покрывалом с изображением Пирамиды Солнца в Теотиуакане и грустно курила длинную коричневую сигарету. Ухо её почти зажило: оно запеклось розовой корочкой и игриво выглядывало из-под густых чёрных волос.

– Ты откуда? – спросил обалдевший Иван.

– Я не смогла дождаться, пока ты приедешь, любимый, – сказала девушка, погасила сигарету и взялась за пряжку ремня на его джинсах.

– Но как ты меня нашла? – спросил Иван и с удивлением заметил, что голос его вибрирует как вымпел на ветру.

– В Монтеррее не так много Иванов Досуаресов, – ответила Габриэла, стаскивая с него штаны. – Может, тысяча-другая…

‑ А где твоя одежда?

‑ Я приехала к тебе завернутая в покрывало. Они ещё не знают, что я удрала.

– А как ты проникла в комнату?.. – спросил Иван, но ответа на свой вопрос не получил.

Он ещё хотел спросить, не слушала ли она в его отсутствие какую-нибудь музыку, но секунды через три эти проблемы решительно перестали его интересовать.