Джентльмены чужих писем не читают

Оглавление

– Ну, ладно, ладно. В общем, я тебе всё, что надо, объяснил. Остальное сам обдумаешь. А теперь давай выпьем. И договоримся о способе связи. И нам пора.

И они выпили, после чего быстро обсудили технические вопросы. Бутылку с остатками водки и недоеденный лимон Телешов убрал обратно в портфель. Всё, что было в пепельницах, ссыпал в целлофановый мешочек. Бурлак вытащил носовой платок и потянулся протереть фужеры, чтобы на них пальчиков не осталось, но Телешов остановил его, достал из «дипломата» аэрозольный баллончик с яркой красной этикеткой и обработал из него все поверхности, к которым они прикасались.

– Заодно это говно пожги в пепельнице! – сказал Бурлак с простодушным доверчивым видом, показав на фотографию и копии документов. – Нечего сказать, порадовал старого друга!..

Телешов, конечно же, костра разводить в помещении не стал, а вынул из того же «дипломата» шредер размером с ладонь и скормил ему все бумаги, причем работал приборчик совершенно бесшумно.

– Всё вроде…

– Всё, – ответил Бурлак, оглядев помещение. Они вышли; Бурлак запер декорированную красным деревом стальную дверь. Вслед за этим он достал из кармана мобильник, помахал от стены к стене, улавливая, где тут есть волна; нашёл; набрал номер. Буркнул, когда ответили:

– Перезвони.

Дождался звонка, спросил:

– Что нового?..

Послушал, похмыкал. Кинул в трубку: «Наших проверял, все живы?»… Ещё послушал и отключился. Сказал Телешову:

– Можно уходить, всё чисто.

– А что там, не все живы? – невинным голосом спросил Телешов.

– А, это… Телевидение сообщает, что на улице Панчо Вильи застрелили какого-то американца, а радио – что русского дипломата… Извини, мне надо в бункер, разбираться, что там. До связи, друг… ты уходи первым.

И они обнялись на прощание, будто впрямь голубые вечерние братья, столь обычные для этого элитного заведения, и разошлись.

Глава 4. Очевидец

Теперь меня сошлют куда-нибудь в Нарьян-мар, весь дрожа, терзал себя старший лейтенант Курочкин. На остров Ямал. Или это полуостров? А, какая, к чёрту, разница… О, я Мудацких Мудак Мудакович, кретино-болвано-импотенто!..

– Que, сеньор? – переспросил охранявший его Пабло Каррера. – Что?

Последнее Курочкин нечаянно произнес вслух.

– Ничего, жопа ты маньянская, – улыбнувшись дипломатической улыбкой, ответил он линейному сержанту первой категории на чистом русском языке. – Кирдык моей карьере, брат. И даже не ты тому причиной. Я на тебя не сержусь.

Старший лейтенант Курочкин заломил в отчаянии руки и замолчал. На секунду ему показалось, что было бы куда лучше, если бы бешеная сучка застрелила его, а не майора Сергомасова, которого он прикрывал. Его будущее теперь представлялось ему оглушительно ясным.

Через полчаса приедет консул, а с ним приедет третий секретарь посольства, он же – резидент СВР. Ещё через полчаса под портретом Железного Феликса в тяжёлой дубовой раме, висевшим в посольском кабинете резидента ещё со времен Александры Михайловны Коллонтай, его, Курочкина, будут метелить его коллеги.

И хорошо, если только вербально. Завтра первым же самолётом его отправят в Москву. Вместе с “грузом 200”, то есть запаянным в цинк майором Сергомасовым, погибшим по его, старшего лейтенанта Курочкина, вине. Или всё же не по его? Как во времена Тараса Бульбы, с горькой обидой на свою неласковую Родину-мать подумал Курочкин. Кладут в могилу сначала убийцу связанного, а потом – гроб с телом убиенного…

Дикая страна, дикие нравы.

А потом сорвут погоны и с треском вышибут из органов.

Может, ему и сошло бы с рук всё с ним произошедшее, когда бы он был старый заслуженный кадр. Зубр разведки. Тоже, конечно бы, не сошло, но всё же… Но старший лейтенант Курочкин прибыл в страну вечных субтропиков ровно неделю назад – его и в СВР-то перевели только после того, как президент велел спецслужбам «не совать свой нос в гражданское общество», и ФСБ его услуги стали не нужны. Вот и учли знание испанского языка…

И сегодня было у него самое что ни на есть первое задание на вражеской территории. Он работал в прикрытии, то есть наблюдал тылы майора Сергомасова, который целый день выслеживал какого-то местного мужика.

Что за мужик и зачем покойнику понадобилось за ним следить, Курочкин не знал, знал только, что, вроде бы, из террористов. Цивилизованный мир объявил терроризму войну, а тут, в Латинской Америке, каждый второй – террорист, так что слежка за одним из них – дело не удивительное.

Битых пять часов таинственный мужик таскал их за собой по раскалённому городу. Впереди – террорист, следом за ним, обливаясь потом, ‑ майор Сергомасов и ещё дальше ‑ старший лейтенант Курочкин. Ясное дело, что Сергомасов держался на изрядной дистанции от мужика, а Курочкин – на изрядной дистанции от товарища майора. Так они следили друг за другом, пока откуда ни возьмись не выскочила из подворотни какая-то сумасшедшая баба и не выстрелила два раза в майора, после чего куда-то исчезли и она, и тот мужик, за которым следил Сергомасов. Курочкин в этот момент находился в толпе, метрах в пятнадцати от майора. Когда тот упал, Курочкин растерялся и в течение некоторого времени стоял столбом посреди взбесившейся толпы, не зная, что ему в данной ситуации полагается делать. Гнаться за бабой ему даже в голову не пришло. Она и, наверное, её мужик были при пушках, тогда как он и майор даже перочинных ножиков при себе не имели. Подойти к майору, оказать первую помощь – а можно ли?..

Такой инструкции ему дадено не было. Да и не умеет он оказывать никакой первой помощи. И от крови у него голова кружится и тянет в обморок упасть. Кроме того, он покойников до смерти боится. Он сроду вблизи не видел ни одного покойника. Даже когда отца хоронил, старался держаться как можно далее от гроба, накрытого кумачом.