Подарок для Повелителя (1-3)

Оглавление

— То есть ты решил, что с мошенничеством надо бороться, и разбил ее?

— Нет, Повелитель, это произошло случайно, — отрешенным голосом ответил Рок.

— Понятно. Господин Тайрен, что Вы на это скажете? Вас только что обвинили в мошенничестве.

— Но у меня есть гарантия мастера, подтверждающая подлинность изделия, и потом на таможне это тоже подтвердили. Не стал бы я же платить такую пошлину на фальшивую вазу! — вполне натурально возмутился полукровка.

— Весьма солидные доказательства. Рок, ты можешь как-то подтвердить свои слова? Не думаю, что таможенные офицеры ошиблись, — мне уже надоело это разбирательство, надо было сразу отправить их к следователю. Но раз я уж начал…

— Это была простая иллюзия, которая бы исчезла в ближайшее время, Повелитель.

— Откуда такая уверенность? По тебе не скажешь, что ты разбираешься в предметах роскоши.

— Просто я один раз уже разбивал вазу ниаминского стекла, — уныло пробормотал Рок, — Только в тот раз она была настоящей.

— Ты точно в этом уверен? — Рок неопределенно кивнул, — Подумай, ведь если я поверю тебе, то господину Тайрену отрубят руку за мошенничество и вырвут язык — за то, что оговорил тебя. Хотя… возможно я его помилую и ограничусь только рукой. Не хотелось бы из-за твоей ошибки лишать невиновного руки, все-таки их у него всего две.

Рок смертельно побледнел и, покосившись на купца, давно уже пребывавшего в полуобморочном состоянии, тихо сказал:

— Нет, я не уверен. Вполне возможно, что я ошибаюсь.

— Возможно, или ты все же ошибся?

— Я ошибся, — чуть слышно произнес человек.

— Все ясно. Господин Тайрен, Вы можете быть свободны, мой секретарь сегодня вечером передаст Вам мои указания на счет Вашего имущества. А ты, Рок, останься. — Я встал с кресла и медленно обошел человека. А подарочек-то оказался не так-то прост. — Ты осознаешь, что ты оговорил невиновного и что тебе за это полагается? — Рок чуть заметно кивнул. — Или, может, ты мне соврал, и господин Тайрен все же мошенник?

Рок почти перестал дышать.

— Что молчишь, говори, пока у тебя есть такая возможность. Когда тебе вырвут язык…

Человек побледнел еще сильнее и рухнул на колени.

— Не делайте этого, Повелитель, прошу Вас. Пожалуйста, — ну вот, он уже на коленях умоляет меня. И думать забыл, про свое "Накажите меня, как считаете нужным".

— Знаешь, я почти уверен, что ты соврал мне. Вопрос только почему. Я не верю, что ты хотел спасти этого мошенника, он бы тебя при случае не пощадил. Опять молчишь?

— Потому что я знаю, какого это жить без руки, — страх навсегда замолчать сделал моего раба разговорчивей. Рок закатал левый рукав. Странно, вчера, я даже не заметил страшных шрамов, изрезавших его руку. Похоже, его потрепал какой-то зверь. — Это был волк, он целил мне в горло, но я в последний момент подставил руку. Когда подоспели охотники, от нее уже мало что осталось. Мне повезло, что рядом оказался маг-целитель. Но это не прошло бесследно. С тех пор от малейшей нагрузки рука быстро устает, немеет, потом ее начинает сводить судорогами. Маг сказал, что он сделал все, что мог, то ли кости не правильно срослись, то ли мышцу где-то защемило, то ли это побочный эффект от заклинания. Нетяжелые предметы я поднимать ею все же могу, ну и так, выполнять несложную работу.

— Ты поэтому уронил вазу? — дождавшись утвердительного ответа, я продолжил, — Скажи мне, а почему ради простого раба вызывали мага-целителя? Проще было отрубить руку. Или это произошло до того, как ты попал в рабство?

— Я не знаю, такова была воля хозяев, они передо мной не отчитывались.

— А ты на самом деле уже разбивал настоящую вазу? — понятия не имею, что с ним делать и как его теперь наказывать. И наказывать ли.

— Да, Повелитель.

— И как тебя за это наказали? — может, воспользоваться опытом его предыдущих хозяев?

— Сурово, — Рок криво улыбнулся, — оставили на месяц без сладкого.

Он не соврал, я бы почувствовал. Хотел бы я посмотреть, что ж за хозяева у него такие были: кормили раба сладостями, вызывали для него мага-целителя, и ничего ему не сделали за то, что он одним неловким движением уничтожил целое состояние. Хотя, этому есть одно вполне логичное объяснение.

— Ты внебрачный сын вельможи-кочевника от его любимой рабыни, я угадал? — отец вряд ли бы признал рожденного от невольницы ребенка, поэтому формально тот все равно считался рабом, но это не мешало отцу относиться к нему несколько иначе, чем к другим рабам. Только пока мне не совсем понятно, как в эту гипотезу вписываются клейма. Кстати, я так и не узнал…

— Не смей так говорить о моей матери! — Рок вскочил на ноги и теперь смотрел на меня горящими ненавистью глазами. Удар магией, и он снова стоит на коленях.

— И что мне с тобой делать? Вчера ты на меня напал в моих покоях, нахамил мне, потом ты разбил эту несчастную вазу, соврал мне, покрывая мошенника, а, значит, ты пособник, и попадаешь под ту же статью, что и сам мошенник. И после этого, в благодарность за то, что я тут же не позвал палача, ты снова чуть не нападаешь на меня, при этом повышаешь на меня голос и по-хамски ко мне обращаешься. — А ведь если бы на его месте был обычный подданный, я бы давно отдал его под суд. — И ладно бы ценный был работник, так нет же — неграмотный, ничего не умеющий человек-инвалид, которому нельзя даже коробки носить доверить.

Рок, молча, смотрел в пол, лихорадочно сжимая кулаки. Левая рука не вынесла напряжения, и у него начались судороги. Ну и как, скажите мне, я должен проводить воспитательные беседы, когда объект воспитания корчится от боли у меня в ногах? А ведь не закричал, хотя, я вижу, ему больно, очень больно. Молодец. Я опустился на корточки рядом с ним и взял его за руку, простое обезболивающее заклинание, и человек, тяжело дыша, лежит у моих ног, больше уже не сворачиваясь от боли.