Хорошо!

Оглавление

Запотел,
              вымок.
Важно
          и чинно
строгаю перочинным.
Нож —
           ржа.
Режу.
         Радуюсь.
В голове
              жар
подымает градус.
Зацветают луга,
май
       поет
               в уши —
это
      тянется угар
из-под черных вьюшек.
Четверо сосулек
свернулись,
                    уснули.
Приходят
                люди,
ходят,
          будят.
Добудились еле —
с углей
            угорели.
В окно —
               сугроб.
                           Глядит горбат.
Не вымерзли покамест?
Морозы
            в ночь
                       идут, скрипят
снегами-сапогами.
Небосвод,
                 наклонившийся
                                          на комнату мою,
морем
          заката
                    облит.
По розовой
                  глади
                            моря,
                                     на юг —
тучи-корабли.
За гладь,
               за розовую,
бросать якоря,
туда,
        где березовые
дрова
          горят.
Я
   много
             в теплых странах плутал.
Но только
                в этой зиме
понятной
               стала
                         мне
                               теплота
любовей,
               дружб,
                          и семей.
Лишь лежа
                  в такую вот гололедь,
зубами
            вместе
                        проляскав —
поймешь:
                нельзя
                           на людей жалеть
ни одеяло,
                 ни ласку.
Землю,
            где воздух,
                              как сладкий морс,
бросишь
              и мчишь, колеся,—
но землю,
                с которою
                                вместе мерз,
вовек
         разлюбить нельзя.

14

Скрыла
             та зима,
                          худа и строга,
всех,
        кто на́век
                       ушел ко сну.
Где уж тут словам!
                               И в этих
                                             строках
боли
         волжской
                         я не коснусь.
Я
   дни беру
                  из ряда дней,
что с тыщей
                    дней
                            в родне.
Из серой
               полосы
                            деньки,
их гнали
              годы-
                       водники —
не очень
              сытенькие,
не очень
              голодненькие.
Если
         я
            чего написал,
если
        чего
               сказал —
тому виной
                   глаза-небеса,
любимой
               моей
                        глаза.
Круглые
             да карие,
горячие
             до гари.
Телефон
              взбесился шалый,
в ухо
        грохнул обухом:
карие
         глазища
                       сжала
голода
           опухоль.
Врач наболтал —
чтоб глаза
                 глазели,
нужна
          теплота,
нужна
          зелень.
Не домой,
                не на суп,
а к любимой
                    в гости,
две
      морковинки
                         несу
за зеленый хвостик.
Я
   много дарил
                       конфект да букетов,
но больше
                 всех
                         дорогих даров
я помню
              морковь драгоценную эту
и пол —
          полена
                      березовых дров.
Мокрые,
             тощие
под мышкой
                    дровинки,
чуть
       потолще
средней бровинки.
Вспухли щеки.
Глазки —
                щелки.
Зелень
            и ласки
вы́ходили глазки.
Больше
             блюдца,
смотрят
              революцию.
Мне
       легше, чем всем,—
я
   Маяковский.
Сижу
         и ем
кусок
         конский.
Скрип —
              дверь,
                        плача.
Сестра
            младшая.
— Здравствуй, Володя! —
— Здравствуй, Оля!
— Завтра новогодие —
нет ли
           соли? —
Делю,
          в ладонях вешаю
щепотку
             отсыревшую.
Одолевая
                снег
                        и страх,
скользит сестра,
                           идет сестра,
бредет
            трехверстной Преснею
солить
           картошку пресную.
Рядом
           мороз
шел
       и рос.
Затевал
             щекотку —
отдай
          щепотку.
Пришла,
              а соль
                         не ва́лится —
примерзла
                 к пальцам.
За стенкой
                 шарк:
«Иди,
         жена,
продай
            пиджак,
купи
        пшена».
Окно,—
            с него