Хорошо!

Оглавление

Нога
        крепка,
голова
           высока.
Пушки
           ввозятся, —
идут
        краснозвездцы.
Приспособил
                     к маршу
такт ноги:
вра-
       ги
           ва-
                ши —
мо-
     и
        вра-
               ги.
Лезут?
            Хорошо.
Сотрем
            в порошок.
Дымовой
               дых
                      тяг.
Воздуха́ береги.
Пых-дых,
               пых-
                      тят
мои фабрики.
Пыши,
           машина,
                         шибче-ка,
вовек чтоб
                 не смолкла,—
побольше
                ситчика
моим
         комсомолкам.
Ветер
          подул
в соседнем саду.
В ду-
        хах
              про-
                     шел.
Как хо-
           рошо!
За городом —
                      поле.
В полях —
                  деревеньки.
В деревнях —
                       крестьяне.
Бороды
             веники.
Сидят
          папаши.
Каждый
             хитр.
Землю попашет
попишет
              стихи.
Что ни хутор,
от ранних утр
работа люба́.
Сеют,
          пекут
мне
       хлеба́.
Доят,
         пашут,
ловят рыбицу.
Республика наша
строится,
                дыбится.
Другим
            странам
                          по́ сто.
История —
                  пастью гроба.
А моя
          страна —
                          подросток, —
твори,
          выдумывай,
                              пробуй!
Радость прет.
                      Не для вас
                                 уделить ли нам?!
Жизнь прекрасна
                            и
                               удивительна.
Лет до ста́
                 расти
нам
       без старости.
Год от года
                   расти
нашей бодрости.
Славьте,
              молот
                         и стих,
землю молодости.

Сведения о том, что Маяковский работает над произведением, посвященным десятой годовщине Октябрьской революции, стали появляться в печати уже с февраля 1927 года: об этом сообщил журнал «Новый Леф» во втором номере за этот год. Тогда же дирекция ленинградских академических театров обратилась к Маяковскому с просьбой дать «литературную обработку темы «Октябрь» к десятилетнему юбилею пролетарской революции, как основу для создания спектакля самими театрами. Поэт дал согласие — работа над поэмой «Х-летие Октября» была в самом разгаре. По договору Маяковский должен был сдать материал для постановки Ленинградскому академическому Малому оперному театру 17 июня 1927 года, что и было сделано. Таким материалом был текст теперешних 2–8 глав поэмы, озаглавленных — в соответствии с заданием театра — «25 октября 1917». Этот текст без изменений вошел в поэму «Хорошо!». В течение июня-августа того же года были написаны 9–19 главы, а затем первая глава, содержащая своеобразный литературный манифест поэта.

В соответствии с замыслом первоначально произведение называлось «Октябрь», затем это заглавие было заменено на «25 октября 1917»; с таким заглавием был сделан набор первого отдельного издания и подготовлена обложка к нему. 26 августа 1927 года Маяковский телеграфировал из Ялты: «Сообщите Госиздату название Октябрьской поэмы Хорошо. Подзаголовок Октябрьская поэма». Поэма вышла в свет с новым названием, художественно точно отразившим ее содержание, ее пафос, ее эстетическую концепцию.

Поэма по первоначальному замыслу делилась на 3 части: гл. 2–8 — соответствовали первой части, 9–17 — второй, а последние 2 главы, 18–19, — третьей, заключительной части. В той же телеграмме, где говорилось об изменении заглавия поэмы, автор дал указание: «Частей не делать. Дать отдельным стихам порядковую арабскую нумерацию». Однако внутреннее деление «на части» осталось в поэме, и это связано не только с конкретными условиями создания поэмы, но со всей художественной структурой ее.

Меняя заглавие поэмы, Маяковский просил и переставить последние две главы: 18 и 19. Первоначально поэма заканчивалась теперешней 18-й главой; изменившемуся замыслу («Октябрь» — «25 октября 1917» — «Хорошо!») соответствовало заключение, в котором авторская позиция была выражена более обнаженно.

Черновики поэмы, сохранившиеся в записных книжках поэта, хранят следы его работы над стилем и языком произведения. «Тысячи тонн словесной руды», потраченные в поисках «единого слова», наиболее точного и совершенного образа, потрясают громадой усилий, труда, вдохновения.

Я землю
              эту
                    люблю.
Можно
           забыть,
                        где и когда
пузы растил
                    и зобы,
но землю,
                с которой
                               вдвоем голодал,—
нельзя
            никогда
                         забыть!

Вот как рождалась только первая строка их: