Закат империи

Оглавление

103

Конница! Испанская конница, вклинившаяся между пиратами и пошедшими в атаку королевскими морскими пехотинцами! "Будь прокляты здешние братья, если имеют дело с донами!…" Харменсону тогда и в голову не пришло, что это местные, сен-доменгские испанцы. Конный отряд в две сотни сабель пришёл из Сантьяго-де-лос-Кабальерос в столицу всего за сутки до сражения. И оказался как нельзя кстати. Комендант Реми сразу нашёл ему применение. Конница исправно выполнила свою задачу, не позволив английским отрядам соединиться и пустив кровь морпехам, тут же перестроившимся в каре. Но Харменсону тогда было не до того. Миг промедлил - и тяжёлая сабля Причарда плашмя опустилась ему на голову…

- Здорово, Харменсон, - вот паразит, лёгок на помине.

- Здорово, Причард, - вяло отозвался Харменсон. - Как поживаешь?

- Неплохо, - Причард сел рядышком, взял тлевший пушечный фитиль, чудом не затоптанный в бою, и прикурил свою старую трубку. - А ты всё в море ходишь?

- Кому что, - Харменсон, попытался пошевелиться и скривился: скрутили его надёжно, верёвки больно врезались в запястья. - Бой закончился?

- Как видишь.

- Где наши?

- Ушли, кто смог.

- Как - ушли?

- Вот так. Им тут не очень понравилось, - страшная рожа Причарда перекосилась в едкой усмешке.

Харменсон только сейчас окончательно пришёл в себя… и понял, что его жизни настал конец. Вполне логичный конец, надо сказать. Весь Мэйн знал, что Алина-Воробушек слов на ветер не бросает, и раз пообещала его прикончить - сделает.

- Отпустил бы ты меня, - с шумом вздохнул он, глядя на Причарда снизу вверх. - Я тебе зла не сделал.

- У меня тут доходное дельце, Джонни, - Причард пыхнул трубкой. - Хороший уютный трактир. Если б ты зашёл ко мне в гости как друг, я бы тебя пивом угостил. А ты пришёл сгонять меня со стоянки… Нехорошо.

"Вот и всё, - мысль промелькнула, задев его душу самым кончиком крыла. Почему-то всё вдруг стало безразлично. - Как глупо получилось".

Если бы Причард мог слышать, о чём он думает, то несомненно бы согласился.

7

Рана не смертельная, но дьявольски болезненная: пуля угодила в кость голени, раздробив её на мелкие осколки. По тем временам - гарантированная ампутация. Каньо напоил боцмана каким-то отваром, и тот лежал на палубе, безучастно глядя в синее-пресинее небо. Два матроса готовили носилки из двух вёсел, куска парусины и канатов, чтобы спустить Хайме в шлюпку.

Галка присела рядышком на бухту каната и положила ладонь на его покрытый испариной лоб.

- Капитан… - Хайме с трудом открыл глаза и попытался улыбнуться.

- Молчи, - устало проговорила Галка. - Береги силы, брат.

- Отвоевался я, капитан, - едва слышно, но с горьким сожалением сказал метис. - Ногу отпилят, деревяшку приставят… А с деревяшкой мне на борт ходу нет, не то удачи не будет…

- Не горюй, братец, и на суше тебе дело найдётся, - невесело улыбнулась капитан. - Или ты из тех, что без моря жить не могут?

- Я… - Хайме, как показалось Галке, собирался с силами, чтобы говорить. - Я никогда не говорил тебе, как попал… на Ямайку… Я присоединился к Моргану в Порто-Белло… Если бы ты знала, что я там творил… ты бы выгнала меня ко всем чертям… Наверное… это было бы правильно…

- Сейчас уже неважно, кем ты был, братец, - Галка только сейчас поняла: Хайме собирался не с силами, а с духом, чтобы сделать это неожиданное признание. - Важно, кем ты стал… Ты давай поправляйся скорее. С деревяшкой или без, ты нам всем нужен. Понял?

Боцман ответил ей слабой улыбкой. А потом матросы осторожно положили его в самодельные носилки, закрепили канаты и так же осторожно спустили в шлюпку.

"Эх, братец, - думала Галка, с переменным успехом борясь со своей головной болью. - То, что ты творил в Порто-Белло - детские игры по сравнению с тем, что творю сейчас я…"

Из более чем трёх сотен человек с "Сент-Джеймса", сумевших сесть в шлюпки или рискнувших вплавь добираться до берега, после картечного залпа "Гардарики" в живых осталось меньше трети. Расстояние было убойное, а увернуться или спрятаться англичане не могли. Потому эти жалкие остатки некогда грозной силы без боя сдались отряду ополчения - местным рыбакам и лодочникам, ходившим под командованием старого пирата. Потому, когда Галка наконец сошла на берег и отправилась с братвой к месту высадки англичан, те уже были разоружены и стояли мрачной толпой на пирсе. Адмирал, где-то потерявший свой красивый лондонский парик, тем не менее старался сохранить хорошую мину при плохой игре. Один из матросов даже держал в руках его походный сундучок! "Нет, ну надо же! Там люди пачками гибли, а он о вещичках не забыл озаботиться!" - зло подумала Галка. У супругов Эшби душа была не на месте: что в соборе? Живы ли дети? А ведь там были семьи многих капитанов. Потому Галка положила себе не затягивать представление молодому Модифорду. Её глаза и так хищно сузились при виде желанной добычи - мистера Хиггинса. Уж этот-то ответит за всё "хорошее", пусть не сомневается.

- Матросов - в крепость, - недолго думая распорядилась мадам генерал, едва подойдя к пирсу. - А с господами офицерами у меня будет отдельный разговор.

- Миледи, я вынужден заявить протест, - надменно произнёс Чарльз Модифорд.

- Протест? - изумилась Галка.

- В нарушение законов войны, миледи, вы приказали открыть огонь по спасавшимся с тонущего корабля.

- Да? А я думала, что стреляю по вражескому десанту, - едко ответила женщина. Она кое-как умылась забортной водой, и сейчас её лицо уже не напоминало страшноватую маску.