Закат империи

Оглавление

106

- Ну… - помялся Рыжий. - Там и правда покойники всплывают. Страшновато, это верно. Только их течением из бухты выносит.

- Что с трофеями вернулись - вы опять-таки молодцы. А вот что в самоволку отправились…

- Это не самоволка, капитан, - лукаво прищурился Хосе-Индеец. - Это разумная инициатива, вот!

- Да, ты прав, - согласилась Галка. - От правильной формулировки зависит очень многое.

Влад, уже не в силах сдерживаться, рассмеялся во весь голос.

Рана в плече была не очень серьёзной - прострелена мышца - но болезненной. За время службы на флоте и хождения с пиратами Джеймс не раз и не два получал раны. Не смертельные, но на пару недель лишавшие его нормальной жизни. Потому что боль он переносил на редкость плохо, хоть никому, даже любимой женщине, в том не признавался. Всё же Галка о чём-то таком догадывалась. Вот и сейчас она молча накладывала на чистую тряпочку обезболивающую мазь - последнее изобретение доктора Леклерка, успевшего с помощью Каньо досконально изучить кое-какие местные травы. Джеймс так же молча стерпел перевязку: без обезболивающего он точно не заснёт, проверено на собственном опыте. Негритянка Сюзанна, напуганная сегодняшними событиями - она тоже была в соборе во время обстрела - украдкой смахивала слезинки и подавала госпоже чистые полотняные полосы.

- Идите к себе, Сюзанна, - глухим, предельно усталым голосом произнесла Галка.

Служанка, подхватив тазик с розовой от крови водой и грязные бинты, ушла. А Галка - генерал Сен-Доменга, признанная предводительница пиратов Мэйна - вдруг, мелко задрожав, уткнулась лицом в рубашку мужа и разрыдалась.

- Всё будет хорошо, Эли, - Джеймс с бесконечной нежностью гладил жену по растрёпанной голове, мысленно радуясь её слезам. Ибо если человек способен без единого душевного содрогания пережить такой день - всё равно, война там или не война - то невольно возникает сомнение в его принадлежности к роду человеческому. - Мы победили, а значит, те, по ком ты плачешь, погибли не напрасно.

Галка громко всхлипнула, но сказать ничего так и не смогла. Всё, что не было выплакано за последние десять лет жизни, наконец нашло выход.

8

- Две недели? - ахнул старый плотник. - Да ты что, кэп? Тут всей верфи работы самое меньшее на месяц!

"Гардарику" и другие повреждённые в бою корабли отбуксировали к новой верфи, способной капитально ремонтировать линкоры. Если "Дюнуа" или, скажем, "Сварог" отделались повреждёнными бортами, румпелями и потерянными в бою реями, то на носовую часть флагмана страшно было смотреть. Создавалось полное впечатление, будто "Гардарика" на полной скорости врезалась в скалу. Ну… почти так и было. Англичане строили свои линкоры из хорошо просушенного дуба. По полвека дерево сушили! Не скала, конечно, но приятного маловато. Форштевень корабля представлял собой месиво из поломанных досок и погнутых, зверски перекрученных медных листов. Плюс - сломаны две мачты. Плюс - развороченная обшивка правого борта. Словом, скепсис плотника Чарли был вполне понятен: в две недели осилить такой ремонт - это выше человеческих сил. А ведь нужно ремонтировать не один флагман - почти всю эскадру!

- Две недели, Чарли, - настаивала Галка. - Дерева мало? Вон, пожалуйста, в бухте дров сколько хочешь. Два почти целых, но слегка потопленных английских линкора. Всё равно фарватер расчищать.

- Будто в дереве закавыка! - всплеснул руками плотник. - Чтоб уложиться в две недели, мы должны работать без сна и отдыха, днём и ночью! Ну, днём-то ладно, а в темноте как прикажешь топорами махать?

- Освещение я тебе гарантирую, - холодно усмехнулась мадам генерал. - А уж как организовать работы, ты сам придумай. Кто из нас корабельный плотник - ты или я?

- Тьфу! Чтоб тебе на ровном месте споткнуться, кэп! - возмутился Чарли. - Вот как втемяшится тебе что-то в голову - так хоть грот-мачта на неё свались, и то не выбьет! Разве ж по силам из кучи дров за две недели сварганить боеспособный корабль?

- А ты проверь, - совершенно серьёзно ответила Галка. У неё болело сердце при виде разгромленной "Гардарики". "Прости, родная. Прости…" - Собери всех корабельных плотников с помощниками, всех плотников с верфи, всех мастеров. Работайте в три смены. Все военные склады в твоём распоряжении, бери всё, что пожелаешь. Освещение, как я уже сказала, будет. Пожрать принесут. Остальное твоё дело. И вот что… Справишься с задачей - получишь полное прощение. Нет - извини, будешь махать топором до самой смерти.

Чарли в сердцах выругался, но, понимая бесполезность дальнейших споров, махнул рукой. А Галка, решив все дела в порту и на верфи, отправилась в Алькасар де Колон. Совет капитанов собрался для того, чтобы устроить "разбор полётов" - провести тактический анализ прошедшей битвы. Вовсе не лишнее занятие, если учесть, что Сен-Доменг наконец-то стали воспринимать всерьёз. А раз так, то и противника тоже стоит воспринимать всерьёз… Галка пошла не по улице Лас Дамас, южная часть которой всё ещё была завалена обломками Турели, а по Торговой. Заглянула в собор, поинтересовалась самочувствием епископа Пабло - старик за эти дни сильно сдал из-за переживаний. Потом свернула на Эль Конде, всё-таки вышла на Лас Дамас около Каса де Овандо, а там всего квартал до площади Независимости, на восточной стороне которой, возвышаясь над Авенида дель Пуэрто, и стоял Алькасар де Колон. Когда пираты отняли Санто-Доминго у Испании, кто-то из капитанов предлагал переименовать все улицы и снести все испанские памятники. Начать историю с чистого листа, так сказать. Галка решительно воспротивилась. "Пусть всё остаётся как есть, - говорила она. - Чтобы создать что-то новое, совсем не обязательно уничтожать то, что было создано до нас". Так и сделали. Новые улицы и кварталы, населённые иммигрантами, уже носили французские, немецкие и голландские названия. А исторический центр как был, так и остался испанским. Только площадь Эспанья переименовали в площадь Независимости. Но посреди этой площади всё так же стоял памятник Николасу де Овандо, знаменитому испанскому губернатору. "Ну, что, сеньор де Овандо, - Галка с долей иронии мысленно обратилась к бронзовому испанцу в коротком, по моде шестнадцатого века, плаще, неподвижно взиравшему на происходящее. - Прав был одноногий пират Джон Сильвер? Главное - не добыть, а сберечь". Памятник, как и следовало ожидать, промолчал. А Галка преспокойно отправилась в свою резиденцию.