Однажды в Америке

• Предыдущая
• 126/149
• Следующая

На обратном пути я завез Еву домой к родителям, оставил ей пять тысяч долларов и сказал, чтобы она ждала от меня известий. Меня все время мучили сомнения. Я колебался между желанием покончить со всем и завязать или…

В Нью-Йорке, выйдя из самолета и отправив багаж в гостиницу, я сразу же поехал в «Райский сад». В баре меня встретил Шмуле.

— Где Макс? — первым делом поинтересовался я. Он был очень удивлен.

— Ты что, не в курсе, Башка? Макс продал заведение мне.

— Нет, я был в Майами.

— И правда, ты здорово загорел, — заметил он.

Мы выпили с ним, и я отправился к Толстому Мои. Выйдя из такси на углу Деланси и Баури, я все еще находился в состоянии неопределенности. Быстро шагая вверх по Деланси-стрит, я не переставал размышлять и спорить с самим собой. Я только что вернулся из мира, наполненного покоем, солнечным светом и чистотой, из мира, пахнущего свежестью и добропорядочностью, где у меня была нежная, понимающая и очень красивая подруга, с которой я чувствовал себя необыкновенно легко.

И вот я опять на Деланси-стрит. Ко мне вернулось мое обычное напряжение. Я потрогал кнопку лежащего в кармане ножа и настороженно вгляделся в лица идущих навстречу людей. Я весь был словно туго натянутая струна. Я надвинул на лоб шляпу и поднял воротник пальто. Мое лицо вновь стало мрачным и надменным. Да, я вновь стал Башкой с Пером с Деланси-стрит.

Да, все предопределено. Это и есть я. Башка. И это и есть моя жизнь, и ничего тут не поделаешь. Мне, городскому хищнику, неожиданно захотелось на травку, на солнышко, захотелось стать ягненочком.

Я рассмеялся над самим собой. Какой же я идиот. Да, лопоухий идиот. Подумать только, мне захотелось жизни, в которой каждый последующий день похож на предыдущий. Нет, моя жизнь здесь. Зачем себя обманывать? Вот мой Ист-Сайд, моя Деланси-стрит с ее вечным пчелиным гулом и зловонными ароматами. А белый чистый пляж и золотистый теплый солнечный свет не для меня. Мое место здесь.

И даже если бы я мог жить по-другому, разве другие люди приняли бы меня? Никогда. На мне клеймо. Мы все заклеймены. Взгляни на людей, идущих тебе навстречу. Они жмутся по сторонам улицы, они уступают тебе дорогу. Они боятся. Они не верят тебе. Они говорят о тебе за твоей спиной: «Он был испорченным ребенком, он очень испорченный человек, и он останется таким всю свою жизнь. Это Башка, с Пером с Деланси-стрит. Взгляните на него. Он аморальный тип. Он вор. Он убийца». Ладно, не стоит об этом думать. К черту все. Для меня — нож в кармане, пистолет под мышкой и неуважение ко всему, что имеет отношение к закону.

Я вошел в салун Толстого Мои. Ребята были там и, как всегда, резались в карты. Макс даже не поднял головы при моем появлении.

— Что, явился из своего отпуска? — ехидно проговорил он. Я молчал. Косой коротко кивнул мне. Простак поздоровался и улыбнулся.

Я сел за стол и налил себе двойную порцию виски. Потом вытащил из ящика стола точильный камень и начал править свой нож. Они продолжали меня игнорировать.

Я посмотрел на Макса. Бог ты мой, он выглядел просто ужасно. Я никогда еще не видел его таким помятым. Когда он раздавал карты, было видно, как трясутся его руки. Лицо его было желтовато-бледным, а под глазами появились мешки. Что касается самих глаз, то они были ярко-красного цвета от многочисленных кровоизлияний. И такая перемена за какие-нибудь три недели! Ну и ну, кто-то действительно хорошо выжал парня. В конце концов Максу надоело, и он с яростью швырнул колоду в дальний конец комнаты.

— Ни черта не везет, — выругался он и выпил подряд два стакана виски. — Нам тут пришлось здорово поработать, — проворчал он. — Где тебя черти носили?

— Да? — произнес я, не переставая точить нож.

— Было полно дел, одно хуже другого.

— Какого сорта? — поинтересовался я.

— Угоны, какая-то эпидемия угонов. Мы как раз обираемся заняться одним, вот ждем, когда поступит кое-какая информация от водителя.

Я кивнул. Макс продолжал:

— Кроме того, Общество теряет множество катеров.

— Тоже угоны? — спросил я.

— Да, угоны и еще таможенники, — проворчал Макс.

— Ну, это заботы парней из Бруклина, — заметил я.

— Да, у Анастасия забот полон рот, — добавил Простак, поднимаясь с места. Он незаметно подал мне знак, и я не спеша прошел вслед за ним в другой конец комнаты, где он принялся изо всех сил лупить по боксерской груше.

— Как тебе Макс? — шепотом спросил он, нанося очередную серию ударов.

— А что с ним?

— Он все ночи проводит с этой стервой Бетти. Мазохисткой, женой наводчика Джона.

— По нему и видно, — заметил я.

— Она его здорово заездила, — пожаловался Простак.

— Эта сучка за неделю может заездить десятерых мужиков, — посочувствовал я.

— Это иссушает мозги, — добавил он.

— Если бы только мозги, — возразил я. — Это делает из мужика мумию.

В дверях показалась голова Мои. Заметив меня, он сказал:

— Привет, Башка.

— Привет, Мои, — ответил я.

— Хорошо отдохнул?

— Очень хорошо.

— Там пришел водитель, Хоган, — сообщил Мои. — Впустить его?

В ответ на этот невинный вопрос Макс ворчливо заметил:

— И на кой тогда черт его послали из конторы cюдa? Естественно, пусть войдет.

Мои некоторое время смотрел на Макса, затем пожал плечами и крикнул:

— Эй, Хоган, можешь войти!

Хоган оказался приземистым лысым ирландцем со сломанным носом.

Макс не мешкая приступил к делу:

— Ты думаешь, что сможешь опознать тех двух молокососов, которые увели твой грузовик?

— Да, Макс. Я думаю, что знаю двух парней, которые на меня напали. Я уже видел их однажды, только не помню где.

• Предыдущая
• 126/149
• Следующая