Время красного дракона

Оглавление

181

— Адольф, ты много работаешь. Что ты опять сочиняешь?

— Деловое письмо, Муссолини.

— Ты пожалеешь, Адольф, что не поехал со мной на представление мага. Это поистине волшебник. А какой шикарный у него псевдоним — Трубочист!

— Ева, у меня нет свободного времени. Такова судьба Фюрера. Но ты отдыхай, развлекайся. А мы примем сегодня важнейшее, судьбоносное решение!

— Какое решение, Адольф?

— О начале войны с Россией!

— Трубочист говорит, что 1941 год — это год опасной Змеи.

— Ева, я тоже мистик. Но не настолько, чтобы поставить мистику выше политики. Если мы не сокрушим Россию, то Англия и Россия объединятся с Америкой и раздавят нас.

— Когда мы захватим Россию, ты казнишь Сталина? Или посадишь его в железную клетку?

— Ева, неужели и ты считаешь меня примитивной личностью? Сталин гениален в своем роде. Мы не казним Сталина. Если хочешь победить врага, сделай его своим другом. Я назначу Сталина гауляйтером России, да, да!

— Ты, как всегда, Адольф, шутишь изящно.

— Ева, ты мешаешь мне, иди — отдыхай!

После ухода Евы фюрер никак не мог сосредоточиться на письме к Дуче, уловить логическую нить размышлений. Он прочитал начатое послание заново и энергично продолжил:

«В итоге моя оценка ситуации сводится, в общем, к следующему:

1. Франция до сих пор остается колеблющейся. Твердых гарантий того, что ее Северная Африка неожиданно окажется во враждебном лагере, не имеется.

2. Если принимать во внимание, Дуче, Ваши колонии в Северной Африке, то они до весны, возможно, вне какой-то угрозы. Я рассчитываю, что англичане своим последним наступлением намеревались разблокировать Тобрук. Я не полагаю, что они в ближайшем будущем имеют возможность повторить такое.

3. Испания присматривается и, я опасаюсь, перейдет к нам лишь в момент, когда финал войны будет очевиден.

4. В Сирии французское противодействие навряд ли продолжится долговременно — с нашим или без нашего участия.

5. О вторжении в Египет до осени вообще нельзя вести разговора. Но, имея в виду общую обстановку, я полагаю необходимым поразмыслить о концентрации в Триполи боеспособных дивизий, которые при потребности возможно будет передислоцировать на Запад. Само по себе ясно, Дуче, что об этих намерениях никто не должен знать, т. к. в противном случае мы потеряем надежду на то, что Франция позволит транспортировку боеприпасов через свои порты.

6. Объявит Америка войну или нет — это не имеет значения, ибо она уже подкрепляет наших противников всеми ресурсами, которые может мобилизовать.

7. Обстановка в самой Англии тяжелая, обеспечение продовольствием и сырьем систематически ухудшается. Воля к сопротивлению зиждется, по сути говоря, только на вере в лучшее. Их надежды опираются исключительно на два фактора — Россию и Америку. Избавиться от Америки у нас нет возможностей. Но устранить Россию — это в наших силах. Ликвидация России в то же время станет громадным облегчением для Японии в Восточной Азии и породит таким образом возможность при содействии японского вмешательства затруднить значительно активность американцев.

В этой ситуации я решился, как уже сказал, прикончить двуликую игру Кремля. Я считаю, то есть — я уверен, в этой борьбе, которая в итоге избавит будущее Европы от гигантской угрозы, примут участие Финляндия и Румыния. Генерал Марас известил, Дуче, что Вы тоже выставите как минимум корпус. Если у Вас, Дуче, имеется такое желание, я восприму его само по себе с благодарной сердечностью, то для его претворения имеется необходимое время, так как на большой сцене военных операций нельзя будет начать наступление в одно и то же время во всех местах. Вы, Дуче, можете оказать исключительную помощь, усилив свои войска в Северной Африке, при возможности с намерением наступления от Триполи на запад, и далее — займетесь формированием группировки войск, при начале даже не очень значительной, которая с нарушением Францией договора сможет быстро войти в нее совместно с нами. И, в конце концов, Вы усилите прежде прочего воздушную и, при готовности, подводную войну на Средиземном море.

Что относится к охране территорий на Западе, включительно от Норвегии до Франции, то мы там достаточно сильны нашими сухопутными войсками, могущими среагировать молниеносно на любую опасность. Что относится к воздушной войне против Англии, то мы какое-то время будем склоняться к обороне. Но это не значит, будто мы не можем отражать британские налеты на Германию. Наоборот, мы имеем силы при необходимости наносить жестокие авиаудары по английской метрополии. Истребительная оборона у нас тоже весьма действенна. Она имеет в наличии лучшие наши эскадрильи.

Если говорить о войне на Востоке, то она, конечно, будет трудной. Но в больших достижениях я не сомневаюсь ни на мгновение. Скорее всего, я рассчитываю, что нам удастся в итоге создать на Украине для продолжительного времени общую базу продовольствия. Она явится для нас источником тех ресурсов, которые, вероятно, потребуются нам в будущем. Осмелюсь доложить, что, насколько можно сейчас утверждать, германский урожай нынешнего года должен быть весьма хорошим.

Весьма вероятно, что Россия попытается уничтожить нефтяные скважины Румынии. Мы организовали защиту, которая, я полагаю, избавит нас от этого. Цель наших войск заключается в том, чтобы по возможности быстрее устранить эту опасность.

Если я Вам, Дуче, посылаю это обращение лишь сейчас, то только по причине, что заключительное решение утвердится сегодня в семь часов вечера. Потому я прошу Вас душевно никого не информировать об этом, в частности Вашего посла в Москве, ибо нет совершенной убежденности, что наши закодированные послания не расшифруют. Я повелел известить моего собственного посла о принятых решениях лишь в последний момент.