Время красного дракона

Оглавление

185

— Позвольте представиться: Владимир Ильич Ульянов — Ленин! Архангел пристукнул посохом:

— Отойди, грешник смердящий. Прочь, душа черная!

Лаврентий Павлович Берия схватил прилично одетого Ленина за шиворот, оттащил его от архангела, надавал ему пинков:

— Лезь в котел, дурак лысый! Светлой душой ему захотелось побыть. А на Колыму не хошь?

— Безобразие! Архибеззаконие! — возмущался прилично одетый вождь. Архангел приблизился к нищему Ленину, который сидел на фанерном ящике и, приплевывая, чистил тряпочкой свою единственную галошу.

— Встань, светлая душа, пойдем к богу.

— Прошу прощения, сэр, не могу!

— Почему, светлая душа?

— Неудобно появиться в таком виде перед Богом. Я по воскресеньям вагоны с углем разгружаю, подрабатываю, возможно, куплю скоро новые штаны и еще одну галошу. А в таком виде, простите, не могу! Что обо мне подумает Бог?

У прилично одетого вождя кипел возмущенный разум, он готов был разрушить все до основания. Но черти налетели на вождя, наподдавали ему и запихнули его в котел. На этом картина будущего оборвалась, зеркало в кабинете доктора Функа прояснилось.

— Достаточно? — спросил Трубочист. — Теперь вы убедились, что смог я вам показать будущее?

— Не совсем уверен в этом, — вздохнул доктор Функ.

— Почему же?

— Картину, которую я увидел, вы могли мне внушить при помощи гипноза. Трубочист грустно покачал головой:

— Материализм бессмертен!

Цветь пятьдесят третья

22 июня 1941 года в четыре часа по московскому времени, исполняя поручение органов НКВД, три самолета типа «У-2» обрушили бомбовые удары по Лосиному острову на Васюганье. Самолеты бросали бомбы, стреляли из пулеметов, пикируя на мечущийся по островку скот, женщин и детей. А Майкл отчаянно отстреливался из пулемета с крыши дома, видя — как падают погибающие староверы под пулями и осколками бомб. Полыхали огнем развороченные взрывами скиты Акима и Онуфрия. Феня лежала у колодца на спине, раскинув руки. И вода из пробитой осколком бадьи лилась струйкой с высоты колодезного сруба на ее побелевшее лицо. Маланья уводила по болоту через камыши Груню и Верочку с Дуняшей. Порошин и Коровин палили по аэропланам из охотничьих ружей. Но от прямого попадания бомбочки дом загорелся, Майкла сбросило с крыши взрывом.

— Уходим! — крикнул Гришка Коровин.

По дымовому шлейфу Порошин, Майкл и Коровин добежали до топи и упрятались в камышах. Тропу к острову деда Кузьмы они знали. Майкл еще с крыши заметил, что Маланья с Груней и Верочкой направилась именно туда. Дуняша была на руках у Верочки.

— Все, охлынем немного и уйдем, — пытался отмыть Гришка лицо, почерневшее от сажи пожара.

— Сволочи! — погрозил Майкл вслед улетающим самолетам.

— Как русские говорят! — добавил Гришка Коровин.

Порошин никак не мог оторвать взгляда от горящего великана — Дурилы. Деревянная скульптура от огня и дыма принимала фантастические очертания. Она поднимала полыхающую дубину, как факел, двигалась, поворачивала мучительно голову, будто пыталась что-то промычать или произнести первое в своей жизни слово.

Об изгоях, которые жили на острове староверов, 22 июня 1941 года вспомнили только два существа: дед Кузьма — в Норильском концлагере, и Володька — в Зверинке.

— Хорошо им там! — перекрестился дед Кузьма, подгоняя лошадь кнутом.

— Кому хорошо? — спросил у своего кучера Завенягин.

Кузьма не ответил Авраамию Павловичу. Начальство — оно глупое, без понимания. Началась вот война. Значит, жди погибели, голода. С войной завсегда смерть и мор. Начальство-то не умреть. Завенягин, конешно, человека душевная, антиресуется, как из хграблей стрелять. Хглядишь, булку хлеба сызнова подбросит. Дыднако, не мохгет быть веры начальству.

В это время за тысячу верст, на площади Зверинки, в толпе плачущих баб и угрюмых казаков Володька слушал выступление Молотова по радио:

«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в пять часов тридцать минут утра сделал мне заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.