Выбери любимый жанр

Оценить:

Природа зверя

Оглавление

Гамаш улыбнулся:

– А для меня это шоколадные булочки.

– Oui. Они тоже годятся, в крайнем случае. У вас, случайно, не…

– К сожалению, нет, – с улыбкой сказал Гамаш.

За звуками своего хриплого дыхания Розенблатт различал обрывки разговора двух полицейских, шедших впереди. До него доносились знакомые по телевизионным фильмам слова.

ДНК. Экспертиза. Анализ крови.

Ему хотелось знать, как погиб мальчик, хотя в данный момент все свои силы он сосредоточил на том, чтобы не умереть самому, пока он пробирается по лесу, пыхтя, отдуваясь и спотыкаясь.

А затем Розенблатт увидел в полутьме нечто такое, от чего его сердце екнуло. Одно из деревьев шевельнулось. Профессор остановился, снял очки и отер пот с глаз тыльной стороной ладони.

Будучи ученым, профессор Розенблатт понимал, что дерево никак не может ходить. Но он подозревал, что в этом лесу возможно все.

Наконец туман перед его глазами рассеялся, и он увидел, что никакое это не дерево, а просто полицейский, одетый в зеленую форму. В стороне стоял еще один.

А из-за холма появился третий.

Потом его глаза привыкли к полумраку, и профессор разглядел тот «холм», из-за которого они появились. И который охраняли.

Он думал, что готов к предстоящему зрелищу, но, глядя на уходящие в высоту переплетающиеся стебли, почувствовал, как все рациональные мысли покинули его, а голова закружилась.

– Готовы? – спросила Изабель Лакост.

Они по одному стали заходить внутрь. Первым – инспектор Бовуар, за ним – старший инспектор Лакост. Потом настала очередь профессора Розенблатта.

Он помедлил, не без удивления осознав, что боится. Боится того, что увидит. Боится, что оно окажется не тем, о чем он думает. И боится, что тем самым и окажется.

Полицейские включили фонарики, но те давали мало света. Затем раздался щелчок, и загорелись мощные прожектора.

Майкл Розенблатт поднес руку ко лбу, защищая глаза от яркого света. Его взгляд стал подниматься вверх – выше, выше, еще выше.

У него отвисла челюсть. Он задержал дыхание, а потом сделал долгий-долгий выдох, в конце которого еле слышно прозвучали слова:

– Он не мог.

И профессор Розенблатт снова уронил свой портфель.

Глава двенадцатая

– О боже, – прошептал Розенблатт.

Но Гамашу, который стоял рядом с пожилым профессором, вовсе не показалось, что тот увидел перед собой бога. Напротив.

– Могу я подойти ближе? Можно ее потрогать?

– Да. Только будьте осторожны, – предупредила Лакост.

Профессор протянул Гамашу свой портфель, утративший важность, и подошел к пушке. Медленно, осторожно. Выставив вперед руки, словно боясь спугнуть.

– Главное, что мы хотим узнать от вас, профессор, – сказала Лакост, идя за ним, – может ли она стрелять. В таком случае нам необходимо вывести ее из строя.

– Да, – произнес Розенблатт, словно во сне.

Он подошел к гравировке и остановился. Стал разглядывать монстра. Потом положил на него ладони. Ощутил холод металла, почти ожидая, что почувствует пульсацию.

Он приник к металлу, и Гамашу показалось, что он слышит шепот, однако слов было не разобрать.

Наконец профессор Розенблатт сделал шаг назад. И еще один. И еще. Запрокинул голову, насколько это возможно. Раскрыв рот и расширив глаза, он пытался оценить масштабы того, что видит. Не столько размеры, сколько сам факт наличия.

Он повернул голову и посмотрел на длинный ствол, исчезающий в темноте. Туда не доходил даже свет прожекторов.

Профессор закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и на последнем выдохе повернулся к своим спутникам:

– Мне нужно проверить зарядную камору, нет ли там снаряда.

Теперь он обрел вполне деловой вид.

– Она находится здесь, – сказал он, подходя к орудию сзади. – Вы ее открывали?

Он показал на круглую металлическую заслонку, размер которой позволял войти внутрь.

– Мы пытались, но не смогли ее открыть, – ответила Лакост. – И поэтому оставили попытки – боялись, что выстрелит.

Профессор Розенблатт кивнул:

– Могли не бояться. Спусковой механизм находится в другом месте. А это затворная часть. Если внутри есть снаряд, то мы увидим его здесь.

Они наблюдали за профессором, который перетрогал все рукоятки, ручки и набалдашники.

– Осторожнее, – предупредил его Бовуар.

Розенблатт не ответил. Он слишком сосредоточился на исследуемом механизме.

– Мы можем быть уверены? – спросила Лакост у Бовуара. – Он знает, что делает?

Прежде чем Бовуар успел ответить, профессор ухватился обеими руками за один из рычагов, подналег и потащил на себя, но ничего не произошло.

– Мне нужна помощь, – сказал он. – Его заело.

Бовуар присоединился к нему, и они принялись тащить вдвоем. Наконец затворное устройство подалось – так неожиданно, что они оба отпрыгнули назад.

Раздалось жужжание, скрежет и громкое шипение.

Гамаш напрягся, опасаясь, что Розенблатт привел в действие спусковой механизм. Впрочем, он все равно не знал, что делать в этом случае.

Наконец массивная заслонка распахнулась, как рот. Как пасть. Приглашая их внутрь.

Четыре человека уставились в пространство за заслонкой. Гамаш услышал тяжелое дыхание. Он знал, что это дышит Бовуар. Не потому, что запыхался, потратив силы на открывание заслонки, а потому, что видел перед собой свой ночной кошмар.

Если Гамаш боялся высоты, то Бовуара ужасали норы. Арман встал между Жаном Ги и отверстием.

– Оставайся здесь, – сказал он. – Если заслонка закроется, пожалуйста, открой ее снова.