Внук Персея. Мой дедушка — Истребитель

Оглавление

Миг, когда дедушка оказался рядом, Амфитрион проморгал. За все время разговора Персей ни разу не посмотрел туда, где прятался его внук. Он и сейчас не смотрел на мальчика. Но можно было не сомневаться, кому предназначались слова тиринфского басилея:

— …сперва я выставлю отсюда одного малолетнего мерзавца. У кого-то слишком длинные уши, как у осла. И кто-то не поедет ни в какой Аргос, оставшись дома.

Я спасен, понял Амфитрион. Сейчас дедушка выгонит меня прочь. Косматый наполнит мегарон безумием, а я, Амфитрион Счастливый, уцелею, потому что буду снаружи. Отчаянно свело живот. Так бывало перед прыжком в море с высокой скалы. Нет, мы не побежим. Мы будем драться вместе с дедушкой. Плечом к плечу…

— Это он! — завопил мальчик, выскакивая из-за колонны. — Косматый!

Собравшиеся начали озираться в смятении.

— Дедушка, убей его! Скорее!

Люди замерли статуями. Мигнули факелы. На Амфитриона обрушился хохот. Смеялись все. Даже у бабушки Андромеды дрогнули углы рта. Не смеялись двое: Персей — и юноша в хламиде цвета морской волны.

— Радуйся, Амфитрион. Перед тобой, — дедушка указал на гостя, — Кефал, сын Деионея, басилея Фокиды. Он прибыл к нам из Афин. Там произошел свадебный сговор между ним и дочерью афинского правителя. Я обещал проводить Кефала в Аргос.

— Радуйся, Кефал, — выдавил мальчик, пунцовый от стыда. — Прости меня…

Кефал шагнул навстречу:

— Ты… ты видел Косматого?! Я что, действительно похож?

— Не видел, — признался честный Амфитрион. — Мне рассказывали…

И, ни на кого не глядя, поплелся к выходу из мегарона. На плечо, останавливая, легла жесткая ладонь деда. Против ожидания, Персей не стал сжимать бронзовые пальцы — всего лишь развернул внука лицом к себе.

— Ты поступил верно, — кивнул басилей. — Когда спасаешь кого-то — спасай. И не думай, как при этом выглядишь. Все, иди.

— А Аргос? Ты возьмешь меня в Аргос?!

— Я подумаю.

Амфитрион не знал, что сегодня впервые увидел человека, чья жизнь прошьет его собственную, как игла с ниткой прошивает ткань. Человека, которому он однажды подарит остров. Будущее скрыто от смертных. И хорошо, что скрыто — явленное, будущее сводит с ума вернее целой армии Косматых. Завтрашний день — не разменная медяшка в игре.

Навстречу мальчику, покидающему зал, рабы несли трапезные ложа.

4

Бац!

Злобный Тифон разлетелся в куски. На его место уже спешил циклоп, растопырив толстые ручищи. Бац! — циклопа постигла та же скорбная участь. Голова бедняги улетела к портику. Павшего сменил гривастый лев, и погиб смертью храбрых. Троица черных гигантов, Бриарей Крушитель — все они без колебаний выходили на поле брани, и гибли под разящими перунами.

Мальчишки визжали от восторга. Настал день ликования — юные герои легко, ни капельки не жалея, расставались с глиняными свистульками. Одна, две, пять — кто сколько имел. Свистульки выстраивались на колоде для рубки мяса, чтобы превратиться в крошево. Стражники дергали себя за бороды. Рабы, вынося из мегарона грязную посуду, спотыкались на ровном месте. Единого взгляда на великую битву хватало, чтобы ноги заплелись. А красавец Кефал, знатный гость, убийца чудовищ и разоритель детворы…

Кефал лишь улыбался да покручивал пращой.

Он бил с пятидесяти шагов. Не возникало сомнений, что при желании Кефал шутя увеличит это расстояние вдвое. У ног гостя стояла опустевшая на треть сумка с ядрами. Кто-то из стражников сбегал в кладовую и принес еще одну сумку. Все хотели, чтобы праздник длился вечно. Прекрасный, как бог, Кефал приковывал взоры. Его меткость казалась сверхъественной. Выпусти на него великана в доспехе, вооруженного двойной критской секирой — Кефал прищурится, взмахнет пращой, и лоб великана треснет.

Болтали, что родосцы, лучшие пращники Ойкумены, заприметив стаю уток, договаривались — кто какую бьет. Кефал не оставил бы родосцам и шанса. Ему было все равно, что метать — ядра из обожженной глины, «желуди» из свинца, камни-гладыши… К зрителям присоединились Тритон с папашей. Рядом с кормчим стоял Сфенел Персеид, младший дядя Амфитриона. Он был на пару лет моложе Кефала, и зависть, коверкавшая черты Сфенела, подогрела азарт гостя. Из гинекея вышли женщины — Лисидика, Анаксо с дочерью на руках. От огня женских глаз кровь в жилах Кефала и вовсе вскипела. Юноша бил, не глядя, жмурясь, как сытая пантера. Еще недавно Амфитрион готов был счесть его Косматым, коварно втершимся в доверие. Сейчас мальчик видел в госте Аполлона Стреловержца, ради шутки сменившего лук на пращу.

Все знали, что Кефал едет в Аргос, намереваясь принять участие в состязаниях пращников. И не сомневались в его победе.

Бац! — ну какие тут сомнения?!

Праздник отравлял только один человек — дедушка Персей. Мрачней тучи, он стоял подле женщин и чистил ногти узким ножичком. На лице басилея читалось, что он давно прекратил бы все это безобразие, да не хочет огорчать гостя.

— Праща для слабаков! — сказал Сфенел. — Вот копье — это да!

Будь его слова копьем — они пролетели бы мимо цели.

— Копье, меч, — Сфенел возвысил голос. — Это оружие героя!

И покосился на отца: одобряет ли? Судя по басилею, тот не одобрял ничего, включая смену времен года. Сфенела это не остановило. Поздний ребенок, избалованный опекой, дядя Амфитриона полагал, что все вокруг норовят отобрать у него кусочек будущей славы. Славы, как известно, на всех не хватит. Если судьба ее так бездарно разбазаривает, оставляя достойным жалкие крохи… Даже сила, скрытая в имени — и та Сфенелу досталась ущербной, с плеча старшего брата, жалкого калеки.