Молодые годы короля Генриха IV

Оглавление

183

последнем счете стояло: «Взято королем с доставкой в комнату мадемуазельФоссезы один и три четверти фунта марципанов и четыре унции фруктового сиропу —всего два экю и три ливра».

На основании этих точных записей аптекаря бедная Марго поняла, что именнопроизошло. Но она в совершенстве владела собой и не показала завистливой Ребурсвоего испуга, а с провинившейся Фоссезой стала еще ласковее и просила, какобычно, чтобы та оказывала услуги королю. — Фоссеза, дочка, позови ко мне моегодорогого повелителя. Скажи, что у меня есть для него новости о моем брате,короле Франции. Тебе, наверное, тоже хотелось бы их узнать. Мой брат виделдурной сон, мать мне написала, какой. Ему приснились разъяренные звери, тигры ильвы пожирали его, и он проснулся весь в поту. Тогда он приказал перебить всехживотных в его зоологическом саду. Поди передай это нашему повелителю и скажи,что мне известно еще гораздо больше.

Марго нарочно сказала — «нашему повелителю»: пусть Фоссеза думает, что онаничего не знает, ничем не уязвлена и по-прежнему с легким сердцем считает еесвоей дочкой. Однако Фоссеза не вернулась, вернее, она осталась у Генриха; итак как она не передала ему поручения, то он в этот день и не пришел к Марго.Это было равносильно признанию, и с тех пор девушка стала избегать королеву,упрямилась, дерзила и старалась восстановить против нее короля; Марго же,напротив, не могла забыть годы счастья, она не хотела, чтобы они миновали, ипоэтому остерегалась совершить какой-либо непоправимый поступок. Она надеялась,что ее дорогой повелитель скоро пресытится Фоссезой, как пресыщался другими, истаралась завлекать его и удерживать возле себя новостями из Лувра. Он и самузнавал кое-что через своего Рони, у которого двое братьев были при французскомдворе. Супруги встречались, чтобы обмениваться вестями, сопоставлять их: этобыло то, что теперь их больше всего сближало.

— Король Франции вводит все новые налоги, чтобы содержать своих любимцев,— начинал один из супругов. Другой подхватывал: — В народе его иначе и неназывают, как тиран. — И оба, перебивая друг друга, продолжали: — Долго этотянуться не может. Теперешний любимчик, которого зовут Жуайез, заполучил вжены одну из сестер королевы и целое герцогство; этого дворяне королю непростят. А народ не забудет, что такой проходимец мог на своей свадьбе,которую оплатил народ, щеголять разодетый, как сам король. Во Франции еще невидали такого мотовства. Семнадцать празднеств — и все за счет налогов:маскарады, турниры, по Сене плавают вызолоченные суда с голыми язычниками —как раз подходящее зрелище для простых людей, которым нужно напоминать какможно реже об их тяготах.

— Больше того: мы должны облегчать их, — говорил Генрих. — Нацедить себевина из бочки — это пустяк, это не то, что сосать кровь из народа.

Избалованная принцесса Валуа, когда-то столь прославленная и воспетая засвои почти вызывающие наряды, в которых она появлялась во всевозможныхпроцессия, покорно опустила голову. Сейчас все ее честолюбие сводилось к тому,чтобы оставаться и впредь сельской государыней. А для своего дорогогоповелителя Марго мечтала о гораздо большем — она уже давно прониклась взглядамиГенриха на его предназначение; но ей хотелось, чтобы это случилось не слишкомскоро. Ведь ее брат-король, которого она не любила, мог еще иметь наследника; итогда их дом не вымрет. Для Марго ее брат нередко бывал ближе, чем Генрих, и еене удивляло, что своих любимцев, которые всего-навсего вредные мелкиеавантюристы, он осыпает благодеяниями, словно родных детей. Он хотел видеть вних своих детей, хотел, чтобы они стали ими, лишь бы не быть одному средиразъяренных хищников, терзавших его в сновидениях. Да, Марго иной раз понималаего — это бывало в те минуты, когда она оставалась одна и размышляла. Теперь ондаровал и брату этого Жуайеза титул герцога и выдал за него вторую сеструкоролевы. Король даже перестал платить жалованье своим солдатам, он говорил: —я образумлюсь, только когда женю всех моих детей. — А Марго думала: «Его дети!»Долго вздыхала она, забывшись в свете свечей и не замечая, что легкий ветерокперебирает страницы лежащей перед нею книги.

Однажды, получив вести, которые ее сильно взволновали, она тут же вызвала ксебе Генриха, но оказалось, что он куда-то выехал верхом. Вместо него явиласьФоссеза; она подурнела, побледнела, лицо вытянулось, и она была не в духе.«Скоро между ними все кончится», — пронеслось в голове у Марго; но ей слишкомхотелось поделиться тем, что у нее на сердце, пусть даже с девушкой, которуюон прижимал к своей груди, как некогда прижимал Марго.

— Фоссеза! — воскликнула бедняжка Марго и взволнованно обняла ее — теперьэто была уже не ученая дама, не принцесса, а просто беспомощная женщина.

— Фоссеза, это и смешно и все-таки ужасно: они хотят заточить моего брата,короля Франции, в монастырь, потому что его брак остается бездетным. Но он исам уже надел монашеские одежды, поснимал перья и банты, прогнал своих любимцеви отправился с королевой в паломничество, чтобы она зачала и подарила емунаследника. У него потом все ноги были в волдырях, и все-таки королева осталасьбесплодной. Ну, как тут не смеяться? Ведь в самом деле смешно, уж кажется чегопроще — сделать женщине ребенка? Но и он и она становятся прямо посмешищемвсего двора, который разбирает во всех подробностях телосложение королевы. Акороля даже зевота берет от напрасных усилий стать отцом, и все зевают вместе сним. Да, веселый двор, нечего сказать, ха, ха!

Делая неудачные попытки расхохотаться, она скользнула руками по телу