Молодые годы короля Генриха IV

Оглавление

138

Вместе с тем она не выдала его старой королеве, хотя это и входило в ееобязанности. У нее были тут свои оправдания; ну какие особые грехи совершилбедный малый? Несколько тайных совещаний, которые ничем не кончились? МадамЕкатерина только посмеялась бы, узнав, что он намерен устроить заговор сучастием ее сына д’Алансона, который так часто надувал его. Все замыслы этогобедняги как-то захирели, ему, видно, достаточно осуществлять их в своемвоображении, и он успокаивается. Этот герой уже не способен ни на какое деяние,думает Сов. Едет на охоту и возвращается домой минута в минуту, довольный своейдобычей. Но прежде всего — он слишком много спит с женщинами. Она искреннехотела ему добра, поэтому предостерегала от излишеств. Сердце у нее было незлое.

Правда, ей хотелось разлучить его с Марго. Пока принц крови женат на сестрекороля, у него еще остаются какие-то виды на будущее. Но престол должен занятьне он: на престол должен взойти мой единственный владыка и повелитель — Гиз!Поэтому Сов и пыталась убедить своего временного дружка, что она уже давно еголюбит — еще с той первой встречи в парке, когда обе подружки, Шарлотта и Марго,шли под руку ему навстречу, а впереди выступали павлины. Он станет моим, а яуже принадлежу ему вся, — так она будто бы решила тогда же. Я ловка, я умна, иесли он женится на мне, королем он станет! Может не сомневаться. Но все былотщетно, лукавая усмешка Генриха показывала, что ей не провести его, так же каки он не проведет ее. Рассерженная, она отпустила своего возлюбленного в то утрораньше, чем обычно, хотя из ее объятий он, может быть, и перешел в объятия ееподруги Марго.

Таковы прихоти наслаждения. И вот однажды ночью король Наваррский вдругпотерял сознание; к счастью, он лежал на супружеском ложе. Обморок продолжалсяцелый час, и Марго крайне встревожилась. Она старалась привести его в чувство ихлопотала над ним, как то предписывает долг заботливой жене: позвала своихфрейлин и слуг и не отходила от него ни на минуту, иначе он бы умер. Этотприступ слабости — явное предостережение: Марго посоветовала ему бытьосторожнее. — С вами этого никогда еще не случалось. Вы слишком предаетесьнаслаждению. — Словом, он остался очень доволен вниманием супруги, расхваливаяее потом, и она же была первой, с кем он снова вкусил наслаждение.

Поворот

Слишком много было сомнений, обдумывании и откладывании. И наконец 15сентября 1575 года наступил крутой поворот: герцог Алансонский исчез. Когдапришло время идти к столу, мать велела искать его по всему дому, она былачрезвычайно озабочена состоянием его здоровья — ведь она знала из собственногоопыта, как легко отправить человека на тот свет. Однако трупа не нашли.Неужели д’Алансон бежал, даже не доверившись сестре? Та была, как обычно,занята своим двором и служением музам. Но королек! Мадам Екатерина ужеготовилась к тому, что и его не увидит, — и вдруг он с самым невинным видомвозвращается после игры в мяч, да еще перед тем принимает ванну.

— Что тебе известно, королек? Признавайся! Не то пожалеешь!

Генрих рассмеялся: — Мой д’Арманьяк мне только что сообщил, будто кузенудрал в карете, которая казалась пустой. Хотите, я открою вам, мадам, чтовоспоследует? Двуносый обратится к стране и к народу с призывом восстать. Атогда вы, мадам, помиритесь с ним и дадите ему то, что он потребует.

«Сердится, — подумала мадам Екатерина, — вероятно, потому, что егозаподозрили в сообщничестве; и, конечно, не зря заподозрили». Все же условияего плена пока не стали суровее. Пророчество Генриха сбылось в точности,воззвание к стране и народу появилось. В нем августейший принц, ссылаясь навсеобщее недовольство, на то, что очень многие умеренные католики и протестантыжаждут мира, требовал справедливости и к нему самому. Ибо, проживая во дворцесвоего брата-короля, он-де получал только неприятности и никаких денег. Тут-тостарая королева увидела верный способ вернуть свое дорогое детище; поэтому,несмотря на все, она отнеслась к воззванию менее серьезно, чем ее сын-король,которого эта история сильно расстроила. Да и город Париж был опять взволнованпредчувствием бед и захватывающих событий. Как! Родной брат короля, именуемыймонсеньером, последовал примеру принца Конде и бежал в Германию! И они уже идутсюда с огромными войсками, французы и немцы, — да, соседка, ровно сто тысяччеловек, провалиться мне на этом месте, ежели я вру! И тогда сначала некоторыепарижане, а затем все стали видеть на багряном вечернем небе фигуры вооруженныхлюдей.

Только мадам Екатерина сохранила здравый смысл, невзирая на все видения ислухи. Генрих Наваррский, по ее мнению, вел себя более загадочно, чем ее сынд’Алансон, которого она знала вдоль и поперек и не боялась. Неожиданно положилаона перед королем Наваррским воззвание его сообщника — пусть Генрих прочтетвслух. После трехлетних упражнений Генрих научился владеть своим лицом прилюбых обстоятельствах. Не дрогнув бровью, он уронил: — А я знаю его. Я и самтак писал, когда был заодно с адмиралом и с гугенотами. Скоро монсеньер другоезапоет. Сначала воображаешь невесть что, а потом все-таки начинаешь плясать подчужую дудку. Это не для меня.

Было ли презрение Генриха искренним или напускным — неизвестно, но егодорогая приятельница осталась при своем глубоком недоверии. С этого дня онаучредила за ним еще более строгий надзор и приставила к нему новых шпионов, окоторых он и не догадывался. Им было поручено пользоваться всяким случаем ивызывать его на неосторожные высказывания. Она оплела его черной паутинойсыска, а ему больше чем когда-либо удавалось обманывать двор своим неизменным