Молодые годы короля Генриха IV

Оглавление

155

укрепленными городами.

Впрочем, он постарался сделать все возможное, чтобы снова не вспыхнуламеждоусобная война; так, он поспешил навстречу посланцам, которых к немуотправил король Франции. Им было поручено снова обратить его в католическуюверу, и это — в стенах его верного города Ажена. Одним из посланцев оказалсятот самый Вийяр, который не впустил его в Бордо, другим — архиепископ из егособственного дома, третий имел наибольший вес, ибо это был государственныйказначей Франции. Генрих принял их всех вместе и каждого. Никогда нельзя знатьзаранее, что может высказать тот или другой без свидетелей, особенно когдавопрос идет о деньгах. На совместном заседании архиепископ стал сетовать поповоду страданий народа, и Генрих даже заплакал, но при этом подумал, чтострадания народа — его страдания, но не страдания архиепископа. Потому-тофранцузское королевство именно ему и предназначено. А об этом он, конечно, могузнать только от господа бога. Вот он и приказал своим отрядам именно в этотдень штурмовать один из непокорившихся городов. Вийяр увел оттуда солдат,которые понадобились ему, чтобы предстать перед губернатором в сопровожденииподобающей охраны. «Это моя маленькая победа!» — втайне ликовал Генрих, непереставая плакать. Но кто отличит слезы радости от слез печали? «Это моямаленькая победа!»

Однако маркиз де Вийяр тут же отомстил, долго ждать не пришлось. Генрихиграет в «длинный мяч» во дворе своего замка, который огороженчетырехугольником высоких зданий. Окна украшены резьбою, стройные колоннытянутся вдоль фасадов, широкая и величественная лестница ведет к реке и в сады;все это создано его предками еще два века назад, и великолепие замка охраняюттолстые башни, стоящие на всех четырех углах. Но ведь и стража на башнях можетзабыться с девушками, а тем временем враг крадется — от куста к кусту, из тениодного здания в тень другого. Посреди двора Генрих бросает кожаный мяч. Если быон сидел сейчас за обедом, то в стене столовой, в тесной потайной нише,примостился бы наблюдатель и следил бы, нет ли в окрестностях замка чего-нибудьподозрительного: никогда не следует забывать об осторожности. А вот сейчас —увы! — поздно; слышны жалобные крики, враг проник через вход четвертого фасада,он уже схватил кого-то за горло. Игроки в мяч безоружны. В то время как друзьяГенриха спасаются через парадное крыльцо, Генрих исчезает в доме, и скольковраг потом ни ищет, его и след простыл.

Шато де Ла-Гранж

Подземелье уходило все дальше, тянулось под городом, потом под пашнями. Этотподземный ход, в который Генрих спустился ощупью, сохранился с давних времен, ииз всех живых был известен только ему. Он отыскал огниво и фонарь; при егослабом свете все же удавалось обходить ямы и завалы. На этот раз путь показалсяему короче обычного, ибо он думал о том, как разочарован будет враг. Все жедышать здесь, внизу, было трудно; зато в конце этого подземелья он встретитнежные женские руки. А подумать только, в чьи руки он чуть было не попалсейчас! Он задул бледный огонек, приподнял творило, закрывавшее вход. —Осторожнее! — крикнул женский голос. — Осторожнее, тут мои голуби! — Ибоостановившая его особа женского пола только что свернула голову несколькимголубям и положила их как раз в том месте, где вылез из-под земли этот человек,вспотевший и с головы до ног перепачканный. Дневной свет ослепил его, и он неузнал, кто перед ним: а это была Флеретта, которую он любил, когда ему быловосемнадцать, а ей семнадцать лет.

Она не испугалась, увидев, что он вылезает из-под земли, но и не узнала его:во-первых, вид у него был далеко не королевский, кроме того, все пережитоеизменило его черты, да и бороду он отпустил. Горячие ласкающие глаза, наверное,выдали бы Генриха, но он опустил веки и прищурился, вот Флеретта и не узналаего. Да ведь и она изменилась: располнела лицом и станом. Возмущенная тем, чтораскидали ее голубей, она уперлась руками в бока и начала браниться. Онрассмеялся, весело ему ответил и направился к колодцу, чтобы смыть с себяземлю. Другой колодец некогда принял два их отражения, слившихся в одно, в негоопустили они свой прощальный взгляд и уронили свою последнюю слезу. «Когда мыстанем совсем стариками, тогда колодец вое еще будет помнить нас, и даже посленашей смерти». И это правда: через много лет люди все еще будут показывать другдругу водоем и говорить: — Вот тут она и утопилась, эта самая Флеретта. Она такего любила! — Уже сейчас многие уверены, что она умерла, ведь столь прекраснаялюбовь должна жить дальше сама по себе, помимо людей, которые так меняются.

Превращение. Он умылся и, не оборачиваясь, стряхнул землю с плеч. А онанаблюдает, как незнакомец сбрасывает неказистую оболочку и из-под нее выступаетдворянин. Сейчас он поднимется по лестнице маленького замка и войдет к даме, вприют любви, на стенах которого нарисованы странные создания — женщины срыбьими хвостами, а из уголков выглядывают головы ангелов — вот этот прелестен,а вон тот — строг. С потолка комнатки светит солнце, ибо Христос есть солнцесправедливости, как там и написано, Флеретта сама читала. Она подбирает своихголубей. Как раз в это мгновение Генрих повертывается к ней, но она на него несмотрит. А воздух вокруг них звенит забытыми словами. Небо такое ясное, светсеребрист и летний вечер так тих. Вот они снова одни, здесь, во дворе, средихлевов и амбаров. Он мог бы привлечь к себе эту незнакомую девушку, котораястоит, нагнувшись, и увести за овин. И эта мысль ему приходит, но из окон,может быть, смотрят. И он спешит наверх. А девушка несет голубей на кухню. И