Молодые годы короля Генриха IV

Оглавление

черного шелка. Но разве мы знаем, что ждет нас завтра? — Так пойдемте же ипроводим к ней жениха.

Его песенка имела успех, однако для большей убедительности он перешел настихи:

Смерть ближе с каждым даем. Но только за могилой
Нам истинная жизнь дается божьей силой,
Жизнь бесконечная без страха и забот.
Пути знакомому кто предпочтет скитанье
Морями бурными в густеющем тумане?
К чему блуждания, когда нас гавань ждет?

На первый взгляд все это как будто и не имело никакого отношения кпроисходящему, разве только комическое; поэтому стихотворец вызвал всеобщийсмех и оказался победителем. Карл Девятый тут же заявил громогласно, что совсей свитой намерен сопровождать зятя Наварру к ложу сестры. И он взял за рукумолодого супруга. По другую сторону Генриха стал герцог Лотарингский; это быласамая захватывающая подробность всей сцены: бывший любовник провожает супруга кбрачному ложу молодой супруги. За ними рядами выстроились гости, без различиявероисповедания. Те, кто уже готов был начать драку, с удовольствиемсогласились на отсрочку, и шествие двинулось. Но по пути в него влилась большаятолпа фрейлин. Где бы процессия ни проходила, открывались двери и выбегализнатные дамы: они считали неудобным не принять в ней участие. Мужчины постарше,которые уже успели задремать, вскакивали от шума и тоже присоединялись, кто вчем был. Гордо выступал де Миоссен, первый дворянин, в сорочке и меховомполукафтанье, но без штанов. Впереди торопливо шла стража с факелами, освещаястаринные каменные переходы; уже почти никто не понимал, в какой части дворцаони сейчас находятся, и толпа колесила по одним и тем же коридорам, усерднораспевая:

Пути знакомому кто предпочтет скитанье
Морями бурными в густеющем тумане?
К чему блуждания, когда нас гавань ждет?

— Тут! — наконец заявил Карл Девятый. Однако это была вовсе не та дверь.Словно огромный червь, шествие извивалось по тесным коридорам, пока наконец, недобралось до двери Марго. Тогда Карл обратился с последним напутствием ксчастливому мужу: — Ты счастливец, Наварра, ибо принцесса, славнейшая иблагороднейшая во всем христианском мире, уберегла для тебя свою невинность,чтобы ты ее похитил; она терпеливо ждала тебя, и вот, видишь, ты стучишься кней! — С этими словами он сам грохнул кулаком в дубовую дверь. Потом расцеловалзятя в обе щеки и заплакал.

Однако невеста не отворяла, хотя шум стоял такой, что разбудил бы имертвого. Наконец все затихли, прислушиваясь. Этим воспользовался герцог Гиз игромогласно заявил:

— Клянусь всеми святыми, а в особенности святым Варфоломеем! Будь это я,дверь сама бы распахнулась, ибо меня она знает.

И тут все поняли, даже те, кому это еще на ум не приходило, что Гиз обижен итеперь злится. А король Наваррский легко нашелся и ответил:

— Вы же видите, дверь только из-за вас не открывается, чтобы не вышлоошибки.

Но Гиз настаивал:

— Только из-за вас — она привыкла к лучшему.

Карл Девятый повелительно крикнул: — Всему свой черед! Сейчас впереди непоединок, а брачная ночь.

Несмотря на эти слова, оба кавалера принцессы Марго встали у ее двери вбоевой позиции: нога выставлена вперед, грудь — колесом, на лице угроза. Всяпроцессия, до последних рядов, замерла, женщины потребовали, чтобы мужчиныподняли их на руки: им тоже хочется увидеть соперников — Наварру в белом шелкеи Гиза в голубом, — как они впились друг в друга глазами и огрызаются.Конечно, не будь Гиз отвергнутым женихом, пришлось бы признать, что за нимнемалые преимущества: высокий рост, опасная ловкость, злая четкость черт — онисейчас тем грознее, чем обаятельнее представляются в обычное время. ОтветНаварры очень прост и состоит в одном: он в точности подражает Гизу; несмотряна небольшой рост, Генрих сейчас тоже кажется крупным хищником — играть онумеет. И тут же выставляет зверя в смешном виде, как будто нечаянно, но в этомвсе дело: зверь потягивается, изгибается, готовится к прыжку, Генрих дажестановится светлым блондином, и на подбородке у него словно развеваются желтыепрядки волос — до того совершенно подражает он изысканному северному говорулотарингца.

— Я начал с деревенских девчонок, — говорит он, — а теперь хочу толькопринцессу. Принцесса питала пристрастие к лотарингцу, и вот она уже требуетНаварру.

Более дерзко не мог бы выразиться и сам Гиз, его торжественное выступлениесорвано соперником: у него выбито из рук его главное оружие, уже не говоря осмехе, который слышится в толпе. Смех так и просится наружу — здесь егоподавили, там он прорвался, и вдруг дубовая дверь распахивается, на порогестоит принцесса и смеется. И так как она тоже смеется, то начинает неудержимохохотать весь двор.

«К чему блуждания, когда нас гавань ждет?» — нарочно гнусит с хрипотцой КарлДевятый. Хохот, принцесса втаскивает супруга в комнату, дверь захлопывается.Хохот!

Шрам

Они остановились, глядя друг на друга, а в коридорах, удаляясь, еще шумеласвита. Теперь придворные направились к флигелю, стоящему напротив, отблескифакелов перебегали с одного окна на другое; и начинался рассвет. А народ там, вгороде, народ, просыпавшийся в тот же час в лодках на реке и в домах на берегу,не мог не говорить: «Лувр-то опять сверкает адским огнем. Кто знает, что насждет впереди?»

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем мадам Маргаритасделала своей безукоризненно прекрасной рукой движение сверху вниз, означавшее:раздевайтесь, сир. Сама она сбросила с себя ночное платье лишь на краю кровати:она знала недостатки своей фигуры и знала, что когда она лежит, они не столь