Молодые годы короля Генриха IV

Оглавление

дырку в стене своего кабинета, чтобы видеть и слышать, не злоумышляют ли противнее Антуан Бурбон и кардинал Лотарингский. Жанне приходилось вместе с нейподслушивать и подглядывать, хотя один из тех, за кем она шпионила, был еесобственный муж. Но дело было вовсе не в нем, его даже не боялись: именно этоказалось Жанне особенно унизительным, однако она и виду не подавала.Страшилась старая кошка только главы дома Гизов, богатого кардинала, которыймог подкупить всех ее слуг и даже самого короля Наваррского: достаточно былопосулить Антуану испанские Пиренеи — это же ничего не стоило, — а потом недать.

Екатерина, а с ней и Жанна разгадали немало козней, чинимых кардиналом,который принимал многих господ в комнате Антуана, считая, что это вызоветменьше всего подозрений. Жанна только диву давалась, до чего же легкомыслен еесупруг! Он, видимо, даже не все понимал, о чем говорилось в его присутствии, ичерез дырку в стене она видела по его лицу, что думает он только о даме своегосердца, — лишний повод не делать ему никаких намеков и не выдавать своейподружки Екатерины. Она даже решила любой ценой не допускать себя до открытогостолкновения с его возлюбленной. Так изо дня в день упражнялась Жанна вмолчаливом самообладании: интересы ее сына и религии требовали, Чтобы онаподдерживала дружбу со старой кошкой.

Однако то, чего Жанна так страшилась, все же произошло. Эта дама, супругамаршала, с ней, наконец, встретилась; мало того, осмелилась ей представиться идаже, видимо, рассчитывала на то, что Жанна ее поцелует. И тут, несмотря на всеблагие намерения, королева Наваррская не выдержала. Ее муж, единственныймужчина, за чью любовь она боролась, лежал в объятиях этой женщины, на ееобнаженной груди, а Жанну каждый час его любви к другой делал все старее инемощнее. С возмущением уставилась покинутая супруга на хорошенькое, дажепленительное личико дамы. От сознания, что вся земная жизнь — сплошной обман,комок подступил ей к горлу. Если Жанна даже не хотела этого, она против волиповоротилась к даме спиной.

Однако супруга маршала не намерена была терпеть подобное обхождение и ненамерена была отступать. В то время, когда королева Наваррская здоровалась сдругими, дама стояла тут же, лицо ее уже не было пленительным, и она сказаладостаточно громко, чтобы все услышали:

— Ты ко мне задом повертываешься и поцеловать не желаешь? Ну что ж! Клянусьсвятым Иоанном, тем меньше поцелуев ты получишь от своего муженька; получу всея!

Жанна окружила себя плотным кольцом приятельниц, чтобы без урону выбратьсяотсюда. Соперница была рослая, решительная особа, и для королевы столкновениемогло кончиться плохо. Несколько дворян, прислушивавшихся к их ссоре, охранялиЖанну во время ее бегства.

Однако лишь позже поняла она, что этот случай грозит ей большиминеприятностями. Никогда еще она не видела своего мужа в таком гневе. Антуанзаявил, что он ее бросит, заточит, и Жанна знала, что подстрекает его не тольколюбовница. Подглядывая через дыру в стене, Жанна убедилась, что кардиналЛотарингский вертит беднягой Антуаном как ему угодно и что его главная цель —устранить Жанну; тогда у дома Гизов не будет больше соперников, а протестантылишатся своей королевы.

Жанна отлично понимала, что спасти ее может только мадам Екатерина.Благодаря дырке обе узнали, что нашептывают Антуану его друзья: ему-деследовало бы жениться на юной Марии Стюарт. Мария была вдовой старшего сынаЕкатерины Медичи — одного из ее многочисленных сыновей, которые по очерединосили титул короля, но всякий раз правила за них она сама. Екатерина считала,как и Жанна, что этому союзу необходимо помешать. Ей лично мужчина в доме ненужен, пусть даже такая тряпка, как Антуан. Обе женщины были на его счетодинакового мнения.

Это же обстоятельство заставило Екатерину вспомнить о другом плане — опредполагаемом обручении ее дочери Марго с маленьким Генрихом Наваррским.Медичи прямо заявила: если взять в дом и навсегда связать с ним принца крови иближайшего родственника, это принесло бы королевству истинную пользу.Придворный астролог открыл ей, что такой брак был бы одним из самых успешных еедеяний. Но, к сожалению, пока еще слишком рано, уж очень оба юны. И вподтверждение своей искренности королева-мать заключила Жанну в объятия; однакоот объятий старой кошки Жанну охватила дрожь. Ей невольно вспомнились кое-какиеслушки, ходившие относительно ее подруги: мадам Екатерина будто бы отравиланекоего вельможу, чтобы предоставить его доходы другому. В то же мгновениеЕкатерина сказала, сжав Жанну покрепче:

— Ради своих друзей я на все пойду.

Быть может, это было сказано случайно. Но слова Екатерины еще раз показалиматери Генриха, сколь важно любой ценой сохранить благосклонность Екатерины.Однако все в душе Жанны возмущалось против ее собственных решений, ока не умеладолго оставаться послушной велениям разума. Как бы глубоко ни прятала она своиистинные чувства, правда вдруг прорывалась наружу и вещала во всеуслышание.Тогда в тоне хилой королевы Наваррской появлялись властные и торжественныенотки, ибо говорила она от имени истинной веры. Даже во время их первогоразговора она уже предъявила свои требования, позабыв про все зловещие слухи,ходившие насчет мадам Екатерины.

— Марго должна принять протестантство! Иначе мой сын не может на нейжениться!

Жанна не знала, как Медичи отнесется к ее заявлению; но та по-прежнемувыказывала дружелюбие, она даже стала как будто еще доверчивее. Призналась, чтои сама подумывает, не перейти ли ей со всеми своими детьми в новую веру! Может